Зубр. Бегство в Россию
Шрифт:
Он посидел в кресле, зажег торшер, на кухне заглянул в холодильник, там тоже все было разложено по отделениям – помидоры, морковка, бутылки молока. Возникло ощущение налаженного домашнего порядка, уюта, какого-то непривычного ему, слишком аккуратного существования, приготовленного для спокойной работы. Эта демонстрация преимуществ семейной жизни забавляла и одновременно раздражала. Очевидно, делалось это исподволь, пока он болел. Он посмотрел на грязные следы своих сапог, скинул их, подтер пол щеткой.
Когда Магда пришла, он сказал:
— Вы здорово
— Я думала, вы не заметите, — смутилась она. Потом добавила виновато: – Для меня это было удовольствие.
Он заметил, что она слегка напудрена, надушена и белесые брови чуть подведены. Это ей шло.
Впервые они вместе поужинали. Кнедлики в мясном соусе, тушеная морковка и чай с горячими гренками. Ничего особенного, но Магда раскраснелась и была явно довольна. Разговор шел о пустяках. Магда вдруг спросила, не хочет ли он пригласить послезавтра кого-либо на свой день рождения, это неприятно поразило Джо. Гостям придется представить ее. Интересно, в качестве кого?
— В качестве жены, — сказала она, глядя в стол. Пальцы ее больших рук были крепко сцеплены. — Я думаю, противиться нет смысла. Раз уж нам выпала такая судьба. Зачем вы осложняете себе жизнь?.. Я здорова. Я хочу иметь детей. Я знаю цену покою и верности… Вам надо много работать. — Она подняла на него глаза, слегка покраснев. — Сколько браков начинались любовью и кончались ненавистью. Любовь быстро исчезает. Вам это известно. Брак по расчету надежнее. Если бы мы с вами встретились случайно, мне было бы проще. А так… — Бледные губы ее дрогнули. — Мне трудно, я не могу держаться естественно. Вы все время думаете, что я выполняю поручение…
Она не сорвалась ни на крик, ни на слезы, не прибегала ни к каким уловкам. И Джо слушал ее с любопытством. Она домогалась не его любви, ей нужен был брак. Сам Джо тут мало что значил, для этой женщины он был лишь возможностью завести семью, очаг, детей, возможностью заботиться о ком-то, чувствовалось, что это ее горячая неистраченная потребность.
Вспомнив правила, рекомендуемые профессором Голаном, Джо предложил пройтись перед сном. В центре вечерняя Прага шумела, сияла огнями, группы подростков толпились на Старомястной площади. Осенний ветер гонял листья по мостовым. Черные деревья стояли мокрые и тихие. Магда заставила его поднять воротник, закутаться шарфом. Они останавливались у ярких витрин. Магда держала его под руку, с ней было тепло и покойно. Он разоткровенничался, рассказал ей о Терезе, о том, что скучает по ней.
— Это ее силуэт на окне, — догадалась Магда.
Время не приглушило воспоминания о Терезе, наоборот, голос его дрогнул. Магда сжала его руку, но ничего не сказала.
— Такая вот причина, — сказал Джо.
Они задержались перед витриной часового магазина. В стеклянной глубине маятники качались, крутились, время проживало в деревянных футлярах, фарфоровых, в крохотных золотых цилиндриках, в дешевых будильниках, в бронзовых дворцах.
— Вы надеетесь с ней встретиться? — спросила Магда. — В ближайшие годы не получится. Чуда не будет. Я тоже ждала чуда. Теперь
С Миленой было приятно зайти в ресторан, в пивную, на нее заглядывались. Она украшала его. С Магдой же он не замечал окружающих, она была как бы под стать ему и в чем-то опытней. У нее была практическая хватка, она, например, в первые же дни посоветовала потребовать, чтобы дирекция фирмы выписывала для него американские научные журналы. Вместо того чтобы самому ловить их в библиотеке. С ней он мог говорить на родном языке не упрощая, это тоже много значило. Карел Голан, который навестил его во время болезни и познакомился с Магдой, сказал: “Вы не должны жаловаться, вам достался удачный вариант”. Джо не удержался: “Господи, какие у нас разные понятия!” – “О чем?” – “О свободе!” Карел Голан виновато улыбнулся. Он не умел обижаться. Но, кажется, в его словах что-то было.
Джо спросил Магду, почему она не вышла замуж вторично. Неужели не было подходящего?
— Были, — сказала она.
Помолчала.
— Не могла, — сказала она.
— Как это?
— А вас водили к дому Моцарта? — вдруг спохватилась она. — Он тут рядом.
— Вы не ответили.
— Почему я должна отвечать?
— Не мешает мне кое-что о вас узнать, раз вы уже решили стать моей женой.
— Меня не интересует ваше прошлое.
— Я решаю или вы?
— Все решено за нас… Там пороховая башня, ее построил Матиас Рейсен, о нем есть легенда…
— Магда, я не экскурсия.
Но она продолжала рассказывать про Национальный театр, Влтаву, художников, которые живут тут, бегство гестаповцев – отработанный текст с рекламой театров, выставок и чешского стекла.
— Я понимаю, — сказал Джо, — но я не про это прошлое.
— Я бы не хотела.
Потом она сказала:
— Я не имею права.
И еще через некоторое время уточнила:
— Мне пришлось выполнять некоторые задания. Если бы у меня был муж, это было бы нечестно.
— То есть вы должны были жить с иностранцами? — жестко спросил Джо.
— Правительственные делегации. Особые задания. — Она говорила об этом буднично, без отвращения, без хвастовства, работа есть работа, ничего не поделаешь. — И поэтому-то теперь я не хочу никакой косметики, — конфузливо призналась она, ее лицо на мгновение стало девичьим, почти детским.
Перед сном Магда, постучавшись, вошла к нему в халатике, но остановилась в дверях.
— Пан Иозеф, я решилась вам сказать, что с ними лучше… Не надо их дразнить.
— Вы про что?
— Не стоит вам встречаться с Миленой… У нее могут быть неприятности.
Что-то она еще сказала, он не обратил внимания на ее слова, он раздумывал, не попросить ли ее остаться. Голые ноги ее блестели, стоило только сделать жест, подойти, но тут же он представил, как это могут преподнести Милене и как он сразу лишится нынешних преимуществ перед Магдой, здесь все просматривалось, может, прослушивалось, кто-то наблюдал и за его колебаниями.