Зубы дракона
Шрифт:
Сёльве пока не было видно. Выше по холму стоял еще один дом, еще дальше от него. Там бродили два странных животных. Собаки? Они опасны? Хейке не знал.
Никаких других живых существ он не видел.
Его бегство было столь стремительным, что Елена его не заметила. Она пекла хлеб из остатков пшеницы, которые ей удалось наскрести, и как раз тогда, когда Хейке выбрался из дома и закрыл за собой дверь, покатившись вниз по склону, поставила хлеб в печку. Но она была все время начеку, так ей хотелось узнать, удалось ли маленькому бедняжке
В голове Хейке по-прежнему царило смятение, он не мог ни о чем думать.
И все же Хейке понял, что не должен долго оставаться на одном месте. Сёльве наверняка будет его искать, и он будет в ярости.
Так вот какой он, этот лес, о котором рассказывал Сёльве. Тут было опасно, говорил он, здесь водятся дикие животные, которые съедят Хейке, как только он появится. Сёльве специально угрожал Хейке, чтобы напугать мальчика природой, которая его окружала.
Теперь Хейке предстояло выбрать между двух зол. Сердце выскакивало из груди от страха, он выбрал неизвестное. Все равно не будет хуже, чем долгие, одинокие часы в клетке, прерываемые только пытками и запугиванием.
Только сейчас он вспомнил, что у него были штаны и куски кожи, заменявшие обувь. Сейчас они бы ему пригодились. Но он понимал, что у него не хватило бы времени разыскать их до возвращения Сёльве.
И все же в незнакомом, страшном лесу было очень холодно и колко!
О еде Хейке в тот момент еще не задумывался.
Неуклюже переваливаясь, он переполз через неровную, неприятную кочку. Он по-прежнему не мог распрямить шею, не испытав при этом невыносимой боли, а как распрямить тело, он вообще не понимал. Для того, кто никогда не имел возможности передвигаться, научиться ползать было очень трудно.
Так казалось Хейке. Но ведь он был свободен почти до двухлетнего возраста. Так что в свое время он умел и ползать, и ходить, и бегать. Все это он забыл. И все же это облегчило его задачу. Его тело вспоминало утраченные движения. Он помнил, что когда-то стоял на ногах…
Но как это сделать сейчас? Ситуация казалась ему безнадежной.
Он боялся леса. Хотя это был мягкий, красивый словенский лес, где лозы дикого винограда овивали стволы, между деревьями пробивался ласковый свет, а внизу, где он полз, рос подлесок. Не такой жесткий и колючий, как на севере, с большими расстояниями между деревьями и с мягкой травой.
У Хейке кончились силы. Он устал, проголодался и замерз, ведь свежий воздух был для него внове. Сейчас воздух не был холодным, и он мог бы к нему привыкнуть, но холод был одним из шокировавших его открытий, которые нахлынули на Хейке в этот невероятный день.
А потом Хейке испытал самое тяжелое потрясение. С отчаянием Хейке обнаружил, что он забыл впопыхах в клетке.
Он ведь был охвачен только одной мыслью: выбраться из клетки, выбраться через проем в стене в неизведанную страну, открывшуюся перед ним.
Он предал своего единственного друга в этом мире. Оставил его в том злом доме, во
Когда он понял, чего лишился, то бросился на траву и завыл от горя. Он плакал как никогда раньше, понимая, что никогда, никогда не сможет вернуться.
11
Елена увидела, как Сёльве возвращался домой из деревни.
Она дрожала всем телом, понимая, что поступила плохо по отношению к нему, но зная, что не могла бы поступить по-другому.
И все оказалось напрасно. Маленький пленник не смог выбраться на волю.
Поймет ли Сёльве, что она побывала в его доме?
Нет, она уверена, что не оставила следов. Она закрыла клетку и входную дверь так, что ничего не было заметно, хотя изнутри их теперь можно открыть. Если Сёльве будет, как обычно, погружен в свои мысли, он ничего не заметит. Но если он что-либо заподозрит и начнет искать, то сразу же обнаружит ее хитрость.
Елена была напугана до смерти. Она непрерывно молилась Божьей матери о прощении и помощи.
Как же она теперь сможет встречаться с Сёльве? Она задавала себе этот вопрос и раньше, он не оставлял ее и теперь. Сёльве стал ей так близок всего лишь через несколько дней знакомства… Она совсем растерялась. Если бы только было с кем посоветоваться, поговорить по душам! Даже если попытка спасти мальчика не удалась, ее открытие не даст ей покоя. Ребенок в клетке! Что же ей теперь делать?
Кстати, как она вообще теперь будет жить здесь? А что, если этот мальчик расскажет все отцу?
Отцу? Сёльве — отец этого?..
И все же Елена испытывала чувство сильной жалости к бедному ребенку.
Сёльве подошел к дому. Она не могла разглядеть его дверь через свое маленькое окно, поэтому не увидела, как он отреагировал на ее уловку с замком.
Она была напугана до смерти!
Сёльве действительно шел, погруженный в свои мысли, на что так надеялась Елена. Он не заметил, как открыл первую дверь и оказался внутри.
Разве он не привязывал дверь веревкой?
Его окатил холодный душ. Неужели здесь побывали воры? Он осмотрел дверь. Веревка висела на месте — оборванная. Запор двери был погнут. Все указывало на то, что дверь выдавили изнутри. С большой силой!
Дверь во вторую комнату была закрыта.
Сёльве почувствовал, как на лбу и ладонях выступил пот. Почему в доме так необычно тихо?
Неслышными шагами он приблизился к двери и прислушался. Ничего не было слышно. У него возникло чувство, что он совсем один в доме. Сёльве распахнул дверь — и тяжело выдохнул. Его охватил ужас, пронзивший сердце острой стрелой.
Клетка была открыта. Мальчик исчез!
Ему пришлось прислониться к двери, он едва мог дышать. Потом его охватило бешенство. Страшное, пылающее, рвущее его на части бешенство!