Зубы настежь
Шрифт:
Ушан довольно быстро перезнакомился с воинами, сумел понравиться даже герцогу, а принцессе и служанкам то ли наговорил сладких слов, то ли пообещал привезти крем от морщин.
Воевода наблюдал за новым членом отряда с некоторой ревностью:
– Черт, он уже скупил по дешевке все, что эти мародеры сняли с убитых по дороге. Если так будет торговать и дальше, скоро вернет все потерянное.
Я покачал головой:
– Но как он мог скупить...
– Как? Просто. Этим надо сбыть, чтобы в первой же корчме надраться, а ему... А ты, о денежках? Ну, ты не смотри на его простецкий
– А-а-а, – протянул я.
Он поскреб себя в затылке, шлем сдвинул на брови, отчего вид принял залихватский и задумчивый одновременно, только усы торчали все так же по-петропервовски:
– Да только ненадолго это, ненадолго...
– Чего так? Пропьет?
– Такие пьют, но ума не пропивают. И на баб все не потратит. Но не утерпит, во что-нибудь ввяжется. То ли на свои деньги снарядит флот искать неведомую землю с живой водой, то ли наймет армию, чтобы посадить на трон какого-нибудь самозванного прынца... Если уцелеет, то опять начнет собственную торговлю... с одной сабли.
Он засмеялся, с осуждением нормального здравомыслящего человека, но в глазах было одобрение ненормального.
Я вертел головой, всматривался в вершинки деревьев, вслушивался, как волк ловил запахи. Судя по карте, до земель принцессы рукой подать. Если бы по прямой да без остановок, то к заходу солнца уже достигли бы ее пределов...
Воевода задумчиво подкрутил усы. Его совсем не старческие глаза тоже вперились в чащу:
– Ты прав, – сказал он протрезвевшим голосом, – нам бы только миновать этот лесок! А там уже никто не достанет.
– А что, земли принцессы сразу за лесом?
– Сразу землями епископа, – пояснил он. – Мы сейчас как раз вступили в его земли! Нет, он наша защита, но в его лесу... этом лесу, появился один подлый разбойник... А земли эти – епископьи земли! Могучего епископа, очень могучего!
Я удивился:
– Да вроде епископ должен крестом...
Воевода подкрутил ус, глаза заблестели весело:
– Этот может и крестом. И чем хошь может. Слава Всевышнему, о не всегда был епископом. В ранней молодости успел побывать знатным воином... Но рано ушел служить богам. Однако видимо, что-то от старой выучки осталось! У него лучшее войско, лучший замок, лучшие катапульты. Мне как-то довелось потолковать с его оружейником... Ну, скажу тебе, епископ в оружии знает толк. Сколько там мечей, топоров, копий и дротиков! А какие лезвия у секир... Нет, словами не расскажешь. Это надо видеть.
К нам приблизился герцог, исхудавший за дорогу и бледный, с темными кругами под глазами. Морщился, то ли голова трещит, то ли зубы ноют. Прислушался к нашей беседе, ревниво бросил:
– К счастью, нам не придется пересекать его земель.
– Да-да, – согласился воевода поспешно, – наш путь и далек, и долог. Мы сейчас пройдем по самому краешку. В любом случае, это неважно. За землями епископа уже земли нашей принцессы, а там нет разбойников...
Он хмыкнул, довольный, в глазах заблистали
– Как же удалось?
– Да так... Я вернулся из похода, а от разбойников житья нет. Ну. Я пустил свое войско широкой полосой. Все ворье, захваченное на месте, развешивали без суда. Не было дерева, чтобы без таких вот.. ха-ха!.. плодов. Ну, вернулся в город, рассказал где и как воевал. Мне пожаловались, что никак не могут решить проблему растущей преступности. Ни уговоры, ни стращания – ничто их не берет. А я так скромненько: мол, полагаю, что пойдет на спад... хе-хе...
После долгого отдыха, который многим показался слишком коротким, воевода безжалостно поднял уставших людей. Кони пошли шагом, Солнце медленно опускалось к вершинкам деревьям. Дорожка то ныряла в чащу, то выводила на широкие как поля поляны. Оранжевый шар налился багровым огнем, распух, вершинки окрасились в багрянец.
Затем деревья раздвинулись как огромный занавес. Дорожка устремилась через укатанное поле, зеленое и ровное, если не считать несколько крохотных рощ и пары оврагов, а на далеком горизонте жутковато поднялись к небу заостренные крыши высоких башен, похожие на обнаженные мечи. Замок епископа тянулся ввысь, словно старался оторваться от грешной земли, я чувствовал как докатилась волна ярости и мощи,
Воевода смерил глазом расстояние до далекой крепости, подозрительно прощупал взглядом рощи, попробовал заглянуть в овраги и заросшие густым кустарников балки:
– До вечера не успеть. Придется заночевать... зато утром на свежих конях.
Герцог сказал с досадой:
– Да если и успели бы, кто ночью откроет ворота? Еще унизительнее ночевать под городской стеной.
Я прочел в глазах воеводы, что ты бы точно не открыл, но епископ не такой... гм, осторожный, однако вслух воевода сказал:
– Верно, мой лорд. Да и все равно бы в потемках доехали только к утру. А при солнышке мы поскачем, мы помчимся... Прикажете располагаться на ночь?
Ночь, против ожидания, прошла спокойно, а утром поднимались отдохнувшие, выспавшиеся, хотя в дороге провели совсем не сутки, как обещал старый маг Тертуллиус. Птицы верещали во всю, солнце подожгло вершинки деревьев, воздух был свежий и чистый.
Ушан с довольно помятым лицом, явно ночь пьянствовал с дружинниками, подошел к нам с воеводой довольный как слон:
– Ну что, едем?
Он потирал ладони, подмигивал, двигался чересчур быстро и возбужденно. Воевода пробурчал:
– Наших обобрал, теперь на епископа нацелился?.. Тот орешек будет покрепче. Самого тебя разденет.
– Да ну? – приятно удивился Ушан. – В карты? Кости? В гэг?
– Будет тебе гэг, – ответил воевода сумрачно. – Он так своему богу служит, что при нем даже песни запрещены! Только песнопения. Если кто засмеется или девку по заду шлепнет, то либо плетьми на заднем дворе, либо в подвал на хлеб и воду. И пока тыщу раз не прочтешь молитву, не выпустят.
Однако, когда седлали коней, скатывали шатры и утаптывали мешки, Ушан поманил меня в сторону. Лицо старого купца было озабоченным: