Зубы Урсуна
Шрифт:
Так что никто не удивится, заметив ее сегодня среди толпы.
– Да спасет нас Сигмар! – рявкнул Каспар. – Все по коням!
– Каспар, что такое? – окликнул посла Бремен.
– Мы должны остановить ее, Курт! – ответил Каспар, вскакивая в седло и направляя Магнуса к воротам. – Я не знаю точно, что там, но, что бы ни таилось в этом гробу, это наверняка какое-то ужасное оружие. Она хочет уничтожить наши войска до того, как они отправятся на войну!
Она нахлестывала коней, стремясь как можно быстрее добраться до Урских ворот. Люди, толпящиеся вдоль дороги, махали ей руками,
Как ее разоблачили? Кто послал человека, пришедшего убить ее? Посол? Неужели этот дурак наконец сообразил, что его надули, и в одном из своих приступов гнева отправил к ней своего человека? Нет, слова ее несостоявшегося убийцы убеждали в том, что Каспар тут ни при чем. Тогда кто?
Чекатило? Ледяная Королева? Или случайное стечение обстоятельств привело бандита в ее дом – в тот момент, когда она стояла на грани осуществления своего предназначения? Когда завершала то, что уготовил ей ее темный владыка?
Она натянуто улыбнулась, вспомнив, что у Великого Чара ничего «случайного» не бывает. Все события разворачиваются по его грандиозному, непостижимому замыслу, и ни один смертный не может надеяться угадать его истинную цель.
Ее злило то, что этот тупой и грубый бандит едва не прикончил ее. Неужели Чар пожелал, чтобы с ней расправился такой ничтожный кусок дерьма?..
Если бы она не растратила слишком много сил, удерживая смертельную порчу в бронзовом гробу, ей не потребовалось бы полагаться на защиту Саши Кажетана.
Анастасии льстило, что ее решение освободить Кажетана оказалось частью глобального плана Чара, хотя каждый раз, когда она думала о бойце, брови женщины сходились на переносице и лоб ее перечеркивала глубокая складка.
Когда Саша убил того, другого, он упал на колени рядом с трупом и зарыдал как младенец. Она опустила руку ему на плечо и сказала:
– Ну вот, мой прекрасный принц. Ты сослужил своей матушке великую службу и…
– Ты не моя матушка! – закричал он, уронив меч, и вскочил на ноги. Лицо его скривила острая мука. Мозолистые руки стиснули ее плечи, и потрясенная женщина увидела, как его фиолетовые глаза вспыхнули изнутри – в его глазницах заметался жгучий зимний огонь. – Ох, пожалуйста, нет, только не снова… – взвыл он, падая на колени и плача при виде крови, льющейся из убитого им человека. – Это не я, это не я…
– Саша, – произнесла Анастасия. – Ты должен помочь мне.
– Нет! – взвизгнул он, отползая от нее. – Убирайся от меня. Теперь я вижу!
– Я твоя матушка! – рявкнула Анастасия. – И ты будешь повиноваться мне!
– Моя матушка мертва! – крикнул в ответ Кажетан, поднимаясь и колотя себя кулаками по вискам. – Она давным-давно умерла.
Анастасия шагнула вперед, но Кажетан побежал вглубь дома, а у нее не было времени преследовать его, так что она немедленно спустилась в ледник, скрытый за железной дверью вестибюля, и осторожно втащила гроб по витой лестнице. Он был тяжел, но, в конце концов, женщине удалось выволочь его на задний двор своего дома и поднять один конец на задок телеги. Задыхаясь от изнеможения, она погрузила гроб в повозку и привалилась к железному ободу колеса.
Когда дыхание восстановилось,
«Куда он ускакал?» – подумала она, но тут же отмела эту мысль как неуместную. Сейчас не стоит волноваться из-за этого. Кажетан – негодный экземпляр, о котором лучше забыть, так что, задержавшись только для того, чтобы принести из дому свой белый плащ, она выехала на улицы Кислева.
Наконец Анастасия увидела впереди высокие башенки на городских стенах и свернула с Громадного проспекта на широкую эспланаду [3] перед воротами. Ворота были открыты, и женщина, приближаясь, натянула поводья. Вооруженные длинными топорами стражники улыбнулись и помахали ей, едва увидев сверкающий белизной плащ.
Анастасия заставила себя улыбнуться в ответ на пожелания доброго утра и услышала, как рот ее сам собой произносит банальные шутки. Женщина въехала под тень ворот и появилась на гребне холма, с которого открывался весь Кислев.
3
Эспланада – пустое незастроенное пространство а крепости между цитаделью и городскими строениями шириной в 400—500 метров.
Телега протарахтела по бревенчатому мосту надо рвом и свернула на главную дорогу, ведущую к лагерям союзнических армий. Сотни утренних костров, на которых готовился завтрак, и тысячи палаток наводняли степь перед Кислевом, и женщина чувствовала, как внутри нее нарастает трепет возбужденного предвкушения при мысли о том, в какой обширнейший склеп превратится вскорости это место.
Почти двадцать пять тысяч солдат и около десяти тысяч беженцев стояли лагерями вокруг Горы Героев.
Вскоре ее станут называть Горой Мертвецов.
Дорога побежала вниз, и Анастасия откинулась назад, слыша привычные доброжелательные возгласы, летящие из глоток сотен узнающих ее солдат. Шумы лагеря окружили ее – звон горшков, в которых кипела еда для голодных воинов, плач детей, лай собак, лошадиное ржание.
Вскоре все эти звуки поглотит мертвая тишина.
У подножия холма была расчищена специальная площадка, на которой генералы и бояре произносили речи, поднимая боевой дух солдат, и здесь она, наконец, остановила телегу.
Анастасия натянула поводья, спрыгнула в грязь, достала из-под плаща ржавый бронзовый ключ и направилась к заднему бортику повозки.
Ключ скользнул в скважину первого висячего замка, оберегающего содержимое ящика. Когда ключ повернулся, замок рассыпался в пыль, и дыхание порчи вылетело из гроба смрадом тысячи разлагающихся трупов.
Остановившись на мгновение, чтобы насладиться моментом, Анастасия улыбнулась солнцу, пробившему, наконец, утренние облака, чтобы спалить своими лучами низкий, стелющийся по земле туман. Ну и славный же будет денек!
Каспар рванул поводья, чтобы не налететь на размахивающего топором дородного коссара, стоящего на часах у ворот. Они с Рыцарями Пантеры загнали лошадей едва ли не насмерть, несясь по улицам Кислева. Каспар молился, чтобы они успели предотвратить ужасный замысел Анастасии.