Зубы Урсуна
Шрифт:
– Слишком поздно для другого плана, генерал Спицзанер. Решение принято.
Каспар нахмурился, видя, что кое-кому из бояр тоже не улыбается перспектива драться в скалистой лощине. Тогда он шагнул вперед и заявил:
– Ваше величество, кажется, мнение генерала Спицзанера о том, что Верховному Зару надо дать бой в степи, разделяет большинство собравшихся. Действительно, ущелье обладает рядом тактических преимуществ, но у него есть и один недостаток, о котором вы, возможно, не осведомлены.
– Не осведомлена, генерал фон Велтен? Что ж, тогда просветите меня.
– Есть лишь
– Значит, мы должны приложить все усилия, чтобы не проиграть, так?
– Конечно, но факт остается фактом, а возможно все.
– Вы доверяете мне, генерал фон Велтен?
– Тут дело не в вере, это…
– Дело всегда в вере, Каспар фон Велтен. И вы, как никто другой, должны это знать.
Каспар почувствовал на себе ледяной взгляд и понял, что она права. В бою все сводится к мгновениям веры. Веры в сталь человека рядом с тобой, веры в приказы офицеров, веры в храбрость войска, веры в то, что твои командиры знают, что делают. Сейчас был как раз такой момент, и Каспар добровольно сдался, приняв план Ледяной Королевы, ощутив при этом зябкий, но не неприятный трепет.
– Отлично, – решительно сказал он, – если Ледяная Королева Кислева желает остаться здесь, то армия Стирланда поступит так же. Мы не подведем вас.
Царица улыбнулась:
– Я верила в вас, генерал фон Велтен. Спасибо.
Каспар поклонился, но генерал Спицзанер настаивал:
– Ваше величество, пожалуйста. Несмотря на слова герра фон Велтена, меня терзают серьезные сомнения относительно этого плана.
– Генерал Спицзанер, – сказала Ледяная Королева, – решение принято, и другого пути нет. Мы будем сражаться вместе или будем разбиты. Все просто.
Каспар видел злость Спицзанера, которого так провели, но, к чести командующего, он не стал высказывать дальнейших сомнений в плане царицы перед своими братьями-офицерами.
Он коротко поклонился:
– Тогда армия Талабекланда с гордостью станет сражаться рядом с вашей.
– Спасибо, генерал Спицзанер, – ответила Ледяная Королева, и слуга протянул ей ледяной бокал с бренди. – За победу! – крикнула она, осушила бокал и швырнула его в огонь.
Все собравшиеся в шатре подхватили тост и стали кидать бокалы в пламя. Огненные языки взмыли ввысь, отразив страсть, горящую в сердцах воинов.
– Смерть или слава, – сказал Курт Бремен, предлагая Каспару руку для братского воинского пожатия, запястье к запястью.
– Слава или смерть, – согласился Каспар, принимая руку рыцаря. – Это все равно…
Глава 11
Каспар смотрел, как солнце взбирается на рассветное небо, размышляя, не последнее ли это утро, которое он встречает. Вопли ангольских конников, захваченных ночью врагами в плен, милосердно умолкли – только чтобы смениться резкими стонами военных рожков.
Рваные лохмотья тумана липли к земле, свинцовое небо сулило снегопад. Колено Каспара ныло от холода, и он был рад, что его звание дает ему право вступить в бой верхом. С его позиции в конце лощины открывалось впечатляющее,
Сотни лошадей ржали и били копытами, возбужденные присутствием такого множества солдат и запахом ужасных тварей, марширующих с армией Верховного Зара. Рыцари Империи смиряли своих жеребцов суровыми словами. Уланы Кислева привязывали к седлам своих раскрашенных в цвета войны лошадей оперенные флаги. Кислевские священники в черных одеждах бродили среди солдат, благословляя на ходу топоры, копья, мечи, а воины-жрецы Сигмара громко читали Гимн Молотодержца.
Каспар слышал далекую вибрацию, катящуюся по промерзшей земле: топот десятков тысяч ног приближающихся воинов. Пока утренний туман скрывал их из виду, и Каспар лишь надеялся, что пелена скоро рассеется, чтобы пушки и бомбарды, установленные на гребне, могли стрелять. Он зевнул, удивленный, что чувствует такую усталость и в то же время такое напряжение, и вспомнил сон, который видел прошлой ночью.
Ему снились двухвостая комета, рассекающая небеса, и юноша, сражающийся с ордой чудовищ, схожих с животными и все же ходящих на двух ногах, как люди. Парой кузнечных молотов этот молодой человек лупил бестий, и сердце Каспара наполняла свирепая ярость.
Но сон продолжался, и он увидел Империю в огне, обращенные в руины города и людей, горящих заживо в пламени Хаоса.
Это было знамение, он точно знал, только вот к добру или к худу…
Курт Бремен и посольские стражники в красно-синих мундирах окружили его; Леопольд Дитц нес черный с золотом штандарт посла. Дюжина молодых всадников ждали позади командующего – это были гонцы, связные, которые будут разносить его приказы капитанам подразделений на переднем крае.
Кислевские уланы выглядели весьма внушительно, полотнища их оперенных знамен развевались на ветру, когда они проносились мимо, и Каспар увидел Павла, скачущего во главе отряда на подходящем ему по размеру мощном битюге. Красные с белым вымпелы трепыхались на их пиках, и у каждого к седельному рогу был приторочен колчан с остроконечными дротиками.
Сегодня утром он разделил с Павлом кружку крепкого чаю и попрощался с ним, а сейчас безмолвно пожелал бывшему товарищу, исчезнувшему из виду за группой коссарской пехоты, удачи. Высокие, дородные солдаты-коссары перешучивались, покуривая трубки и опираясь на свои топоры. Каспара восхищало их хладнокровие.
Отряды пехоты растянулись по пологому склону перед ним, войска Империи заняли центр, тысячи людей выстроились гигантскими блоками: шестьдесят человек на сорок. Каспар и Спицзанер расставили силы в шахматном порядке, так, чтобы каждый отряд мог поддержать другой, и к каждому прикрепили по небольшому соединению, аркебузьеров и копейщиков. Собственно, подразделения и поодиночке представляли собой мощные боевые единицы, но, работая вместе, они становились едва ли не самой неколебимой армией в мире.