Званый ужин в английском стиле

Вербинина Валерия

Билли умолк, и на некоторое время в комнате воцарилась тишина. Потом половица под ногой Билли скрипнула, и молодой человек тяжело вздохнул. Ему не нравилось, когда Амалия такмолчала.

— Билли, — подала наконец голос баронесса, — я тебе говорила, что ты молодец?

«Кузен» смущенно потупился.

— Я молодец?

— Ну да. Потому что то, что ты сейчас сказал, может все изменить, понимаешь? Все, с начала и до конца.

— Трудное дело, да? — спросил Билли с сочувствием.

— Трудных

дел не бывает, — возразила Амалия. — Есть простые обстоятельства, которые кажутся сложными, потому что никак не хотят складываться в стройную картину. Видишь ли, дело в том, что все преступления уже давным-давно были совершены, и никто не может придумать ничего нового, даже если очень захочет. — Она вздохнула и потерла рукой висок. — Нам придется вернуться к самому началу и продвигаться вперед шаг за шагом. Только так мы и сумеем понять, что же на самом деле произошло. Перечисли еще раз, что ты видел.

— Сначала итальянец делал предсказания, — сказал Билли.

— Да, — подтвердила Амалия. — И первой вызвалась идти к нему графиня Толстая. Как она выглядела, когда вернулась?

— Я бы сказал, не слишком радостно, — заметил Билли.

— Вот-вот. Второй была жена того рыжего господина. Евдокия Сергеевна.

— Да, женщина с кислым таким лицом. Когда она вышла от Беренделли, у нее был малость озадаченный вид.

— Третьей пошла хозяйка… Нет, погоди. Третьей была мадемуазель Мезенцева.

— У него плохой вкус, — буркнул вдруг Билли.

Амалия в ответ погрозила ему пальцем:

— Билли, мы должны быть беспристрастны, как настоящие сыщики.

— Никогда не видел беспристрастного сыщика, — хмыкнул молодой человек.

— Значит, они были не настоящие, — отрезала Амалия. — Так или иначе, Варенька выглядела очень довольной, если не счастливой, когда вернулась от Беренделли. Я еще подумала, что маэстро предсказал ей крайне удачное замужество.

Билли открыл рот, чтобы сказать что-то, но сдержался.

— Итак, мадемуазель Мезенцева была третьей, а четвертой хозяйка дома. Вот ее я совсем не помню. Билли, какой у нее был вид, когда она вышла от хироманта?

— Обыкновенный, — не задумываясь, ответил Билли. — Как будто она не узнала ничего для себя нового, или что-то вроде того.

— Хм, допустим — задумчиво произнесла Амалия, глядя на платок. — Потом в малую гостиную отправились мужчины. Номер пять — адвокат Городецкий.

— Этот был просто растерян, когда вернулся.

— Конечно, ведь Беренделли ему сказал, что он ничего не выиграет, — улыбнулась Амалия. — После адвоката был ты. Кстати, что он тебе наговорил?

Билли потупился.

— Ну, всякое разное насчет бурной молодости… В общем, я не могу сказать, что он был не прав, — поспешно добавил американец. — А еще гадатель мне предсказал, что я никогда не женюсь. Но я и не особо стремлюсь, так что…

— Понятно, — отозвалась Амалия. — Ты помнишь,

кто пошел к Беренделли седьмым?

— Помню, — подтвердил Билли. — Тот рыжий тип.

— Иван Андреевич Лакунин, начальник Павла Петровича. И они поссорились с хиромантом. Интересно бы знать, почему?

— Жаль, у итальянца уже не спросить, — вздохнул Билли. — А рыжий наверняка соврет.

— Последним, восьмым, был Никита Преображенский, — задумчиво продолжала Амалия. — Кстати, графиня Толстая отчего-то не хотела, чтобы он узнал свое будущее, но композитор настоял.

— И вид у него, когда он вышел от Беренделли, был удивленный, — добавил Билли. — Но это ведь не преступление?

— Нет, — сказала Амалия. — Теперь давай вспоминать, кто покидал большую гостиную в промежуток, когда был зарезан хиромант. Начнем с хозяев. Анна Владимировна выходила два раза, но Александр настаивает, что уходила она на такой короткий срок, что никак не могла убить Беренделли и успеть вернуться обратно. Павел Петрович, по его словам, тоже выходил. Как и сын хозяев.

— Ваш муж гостиную не покидал, — сказал Билли. — И его дама — тоже.

— Значит, у них есть алиби, — отозвалась Амалия. — Теперь остальные гости. Иван Андреевич выходил, по словам Александра.

— А я не помню, — признался Билли. — Но жена его вроде бы никуда не шастала, сидела на месте и махала своим дурацким веером.

— Далее доктор, — продолжала Амалия. — Он точно не выходил, потому что сидел все время напротив меня.

— Графиня исчезала на какое-то время, а когда вернулась, глаза у нее были заплаканные, — донес Билли. — А вот насчет композитора не помню.

— Александр говорит, Никита выходил на минутку в перерыве между ариями, — отозвалась Амалия. — Далее братья Городецкие. Мне помнится, что Владимир Сергеевич вышел из гостиной перед началом очередной арии — я видела, как он пробирался к двери. А его брат оставался на месте.

— Жаль, — буркнул Билли. — Значит, у адвоката алиби?

— Судя по всему, да.

— Тогда под подозрение попадают семь человек, потому что остальные не выходили из комнаты, — подытожил Билли. — Хозяева, их сын, рыжий тип, графиня, композитор и брат адвоката.

— Иными словами, две женщины и пять мужчин, — сказала Амалия. — Беда в том, что теперь я уже не так уверена, что убийство и ошеломляющее заявление Беренделли связаны между собой. Иначе под подозрением остались бы всего четверо — Анна Владимировна, Иван Андреевич, графиня Толстая и композитор, потому что остальным трем Беренделли не гадал.

— Логично, — подумав, согласился Билли. — То есть выходит, что один из четверых в прошлом убийца, и именно поэтому он избавился от итальянца?

— Возможно. Причем, если верить Александру, Анна Владимировна выходила из гостиной дважды, но почти сразу же возвращалась, то есть убийца — не она. А остальные…