Зверь Лютый. Книга 20. Столократия
Шрифт:
Не, не буду клады искать - Батыя ещё не было, копать нечего. А вот в Муроме... От Рязани до Мурома по Оке - вёрст 400. Так что - недолго.
***
Глава 422
Ходить в одиночку по "Святой Руси" - рискованно. Влететь в холопы - как два пальца... А уж с бабой...
Софья -
Было два нищеброда в Коломне. Пока я в город за новостями ходил, Софочка полезла купаться. Покрасовалась своим телом белым, экс-княгининским, расписным в полосочку. Бродяг я шуганул, а Софье это был наглядный пример. По теме: а не отвезти ли тебя к мужу бывшему? Что бы он на такую красу несказанную подивился, плюнул, да и из сердца выкинул.
Кажется, только этот эпизод прояснил ей её положение: от меня бегать не надо, выжить, хоть - чуть-чуть, хоть - пока, она может только со мной рядом. Теперь она и сама старается людям не показываться. Не сколько по "политическим" мотивам, сколько - по "внешностным".
Как "родному" мужу изменять - нормально, как к посторонним людям без причёски - стыдно. Женщины...
Желание уменьшить количество контактов с местными - у нас обоюдное. Ока даёт такую возможность.
Мы идём вниз, вода стоит ещё высоко, течение несёт хорошо. Вёрст пять в час. На "душегубке" в одно весло сильно не разгонишься, но примерно столько же - и я добавляю. Остановки сведены к минимуму: только когда совсем темно - ни солнца, ни луны. На постой под крышу вообще не становимся.
"Бережёного - бог бережёт" - русская народная мудрость.
А не-бережёного - конвой. Тоже... наблюдение из народного опыта. Оно мне надо?
При таком режиме - кашу не сварить. Сперва - мясо да рыбу Московские доедали, теперь на сухари перешли. Интересно, а у наших пассажиров что-нибудь съестное в торбах есть?
Нет, что вы! Я просто спросить! Хотя, конечно, кушать хочется...
Я гоню лодочку по 16-18 часов в день. "Мышь белая, генномодифицированная"... Но - утомляет. Теперь вот эти... златокузнецы попались. Они ещё не поняли - насколько они попали. Гребунов мы из них сделаем. Все упражнения... и испражнения - под наблюдением, питание - по повелению.
Дня два-три продержатся. А там - Муром. Где мне надо решить одну проблемку Всеволжска. И создать очередной "букет возможностей".
Мимо Рязани Ока течёт прямо на север, потом поворачивает к востоку, к югу, делает петлю... И снова уходит на север. Уходит от этих при-степных благодатных мест - к притаёжным. Бедным, суровым... моим.
Хочу домой. Во Всеволжск. Но - после Мурома.
Муром - не Рязань. Рязань, как и Переяславль Рязанский, поставлены на правом, степном берегу Оки. Хоть из Степи и маячит враг, а мы не боимся. Муром - иначе, на левом. Ниже его большой изгиб русла.
Мы подходим с другой стороны, прямо на песок речного пляжа. Хорошо городок отсюда смотрится.
Кремль в Муроме всегда был деревянным. Потому и горел часто. Камня в округе нет, а везти его за тридевять земель скромному княжеству - не по доходам.
С двух сторон - глубокие овраги, с третьей - река. Основные усилия направлены на укрепление четвертой - напольной стороны. Там вырыт глубокий ров. По периметру холма - высокие стены. Срубы поставлены вплотную и набиты землёй с камнями. "Тарасы". Я сходное в Янине видел. Здесь поверху срубов - дополнительные деревянные стены.
Две проездные башни, одна Тайницкая и одиннадцать глухих. Из Тайницкой башни - потайной ход длиной 30 и шириной 5 метров. Хоть на водовозке заезжай. В конце - колодец на случай осады.
Проездная угловая башня с южной стороны - Спасская, с северо-запада - Базарная. Там, перед крепостью - городской базар.
"Базар" - слово тюркское. Наши и скандинавы говорят - "торг". Здесь, видать, тюркских торговцев много, в город их не пускают - вот название к месту их кучкования и прилипло.
Ещё: Степь на юге. Но сюда тюрки приходили с севера. Ну и какого же они роду-племени?
То место, сразу за Базарными воротами, надо посмотреть внимательно. В силу моих... склонностей к попадизму в разные ситуации. Там - городская тюрьма из двух изб. Одна - для стражи, другая - для заключенных.
Среди местных зеков будут и люди примечательные: в Муром сошлют Федора Борецкого, сына Марфы Борецкой. Здесь он и умрёт, приняв, по обычаю, перед кончиной монашество.
Городок - на сотню дворов, площадь - меньше 3 гектар. Место старинное, издавна населённое. Вот и теснятся вятшие на малых, приличных лишь "меньшим людям", усадьбах.
Топаю себе потихонечку. Через Спасские ворота, вверх, к княжьему терему. И - замер.
Оп-па! А белокаменные церкви не только в Боголюбово ставить умеют! Ишь какая красавица. Не времён Ивана Грозного, тяжёлый пяти-купольный собор, а лёгкая, стройная, одноглавая. С резными пилястрами. Их потом в 19 веке найдут.
"Найдут", потому что эта церковь погибнет, потом на её месте другую поставят, потом и той срок придёт. Здание меняется, камни новые, а церковь прежняя: Рождества Пресвятой Богородицы.
Рядом скромная деревянная церковка архистратига Михаила. В память княжича Михаила, убиенного злыми муромскими язычниками, которые денюжку от князя взяли, а креститься - не схотели. "Сокровища Оды Штаденской".
Южнее белокаменной построят небольшую тёплую (зимнюю) церковь Петра и Февронии. Будущий князь Пётр пока, по малолетству своему, гусей хворостинкой гоняет. А Феврония ещё и не родилась.
***
Я с лодки вылез - сбрую свою надел. Топаю во всём параде. Только мисюрку к поясу подцепил. На воротах - воротники стоят. Здесь меня многие из служивых в лицо знают: