Зверь придет с рассветом

Лебедева Жанна

Один раз, блуждая в мареве цветущего вереска, она зашла особенно далеко. Туда, где между круглых кустов и кочек растекались потоки таинственного тумана. Рискуя заблудиться, Лили двинулась сквозь него и через некоторое время наткнулась на древнюю стену.

Из-за нее, окруженная столбом почти непроглядной белесой мглы, к самому небу поднималась башня. Старая, местами порушенная — кладка из мощных камней там и тут прорывалась дырами — она тонула в низких облаках, что всегда, независимо от погоды, тяжко нависали над этим неприветливым местом.

Лили

хорошо все запомнила.

Она знала, что, не смотря на все запреты, этим удивительным местом надо дорожить, ведь где-то в самом его сердце хранится нечто, способное полностью изменить жизнь.

* * *

Загадочные гости приехали к вечеру и остановились в доме старосты.

Пока разгружались вещи, и жутковатые, закованные в броню охранники осматривали двор и дом, Лили пряталась в кладовке, скрытой шторами.

Это была ничтожная щель между печкой и стеной, где скрывались залежи старого ненужного хлама: какие-то обколотые горшки, поломанные ухваты, гнутые медные ложки — все, что не пожелал выбрасывать бережливый хозяин дома.

Один из охранников, услышав шорох, заглянул в убежище Лили, но, посчитав, что девчушка не несет никакой опасности, сразу потерял к ней интерес.

Все проверив, воины ушли — освободили место для своей хозяйки. Она вплыла в комнату, вся такая высокая, важная и невероятно красивая. Золотистые волосы растекались по плечам, укрытым дорогой парчой дорожной накидки. Длинное светлое платье колыхалось в такт шагам.

Следом за красавицей в комнату толпой прошли слуги, внесли дорожные короба с вещами. Гости принялись располагаться. Потом шум и голоса отдалились в сторону выхода.

Лили решила, что все ушли, и с любопытством выглянула из-за занавески чуть дальше, чем было необходимо для того, чтобы оставаться незамеченной. Красивая женщина — она, как оказалось, дома не покидала, — тут же заметила чужое присутствие и, ласково улыбаясь, поманила Лили к себе.

Та вышла из укрытия, осторожно приблизилась к дивной даме.

— Чего? — буркнула под нос.

— Ух, какая бука. — Гостья не обиделась на грубость, лишь ласково потрепала по макушке. Спросила: — Как зовут тебя, деточка?

— Лили.

— Ты служанка хозяйская?

— Нет. Дочь.

— Ох, извини. — Женщина приложила к сердцу ухоженную ладонь. В медовом взгляде плавился луч сочащегося из-за занавесок заходящего солнца. — Не обижайся.

— Я и не обижаюсь.

Лили посмотрела на странную гостью с удивлением. «Извини… Не обижайся». Знатная госпожа просит у нее прощения? Странно как-то. Настороженность быстро уступила место любопытству.

— Меня зовут госпожа Виргин, — представилась женщина. — А это моя дочь Табита, — указала на лавку под окном. — Я уверена, она будет рада подружиться с тобой.

С лавки девчушка возраста Лили — интересно, когда она вошла? — смотрела с опаской и недоверием. На дружелюбное «привет» тоже чуть заметно улыбнулась. Сказала тихо-тихо:

— Здравствуй.

— Ну вот

вы и познакомились, — обрадовалась госпожа Виргин. — Позаботишься о Табите, Лили? Покажешь ей свою деревню и дом?

Лили выпрямилась, расправила плечи, вдохновляясь собственной значимостью, отчеканила:

— Конечно, госпожа Виргин. Ваша дочь не будет скучать. — Повернувшись к Табите, предложила: — Хочешь, посмотрим на поросят, которых вчера родила пестрая свинья?

Глава 4. Бастард

Дворец был построен высоко в скалах. Невесомый, светлый, издали он напоминал облака.

Просторную беломраморную террасу перечеркивали лиловые тени. Вишневые и грушевые деревья качались, осыпая белыми лепестками лазурную гладь декоративного бассейна с фонтаном в центре.

На бордюре, свесив в воду босые ноги, сидел подросток. Загорелый и стройный, он натянулся, как струна, высматривая что-то на тонкой дороге, ведущей к перекидному мосту над ущельем.

Ветер развевал золотистые волосы. Голубые глаза с любопытством разглядывали струящиеся в воздухе флаги с полуденной луной и точеные нечеловеческие силуэты всадников.

Их было трое.

Два воина в пластинчатых доспехах, похожих на птичьи перья, сопровождали третьего — главного визитера. Тот ехал на белоснежном коне, и сам был белоснежен, как ледник на вершинах гор. Длинные одежды стекали с его плеч, почти касаясь земли.

Навстречу гостям выехал начальник стражи — старый Грэм. Приблизившись, — подросток рассмотрел это даже с большого расстояния, — подслеповатый Грэм резко остановил коня, спрыгнул на землю и грянулся ниц. То же сделали и шестеро его солдат. Взволнованные лошади перебирали ногами, взбивая пыль. Сквозь ее клубы в безмолвии проплыли трое странных гостей.

— Мама! — Паренек как птица сорвался с бортика бассейна и закричал прямо в черный зев неосвещенного зала, что открывался за террасой: — Там кто-то важный приехал!

Из темноты выплыла светловолосая женщина, с глазами, подобными звездам. Высокая, гибкая, как ива, она грациозно подошла к парапету и посмотрела вниз.

— Это господин Йоремуне. Давно он нас не навещал.

— Тот самый Йоремуне, который хати, как ты? — Паренек поднял на мать восторженные глаза.

— И как ты, — улыбнулась женщина. — Почти как ты… Йон, тебе лучше гостям не показываться. Иди к себе.

Подросток послушно кивнул и бесшумно исчез в одной из галерей.

Хозяйка дворца встретила гостей в большом зале, окна которого выходили на сторону рассвета и открывались видом лилово-синих заснеженных гор. Большой стол из окаменевшего дерева укрывало кружево скатерти, сплетенной сильными и умелыми руками горных дев. Ветер петлял меж белых колонн, подхватывал цветные вымпелы, дергал края гобеленов.

Гость, достопочтенный господин Йоремуне, один из самых старых и уважаемых духов-хати, опустился напротив женщины в кресло. Охрана, телохранители-хенке, встала за ним, безмолвная, будто неживая.