Зверь в каждом из нас

Васильев Владимир Николаевич

* * *

В полуночной пустыне совсем не было темно. Остекленевшим фонарем цеплялся за небо кругляш Луны, но никак не мог зацепиться – скользил, двигался. Медленно, правда. Песок неохотно отдавал дневное тепло – если сесть или лечь, возникало полное впечатление, что ложишься на древний селектоид-печь. Осатанело скворчала где-то некая сумасшедшая цикада – Золотых почему-то думал, что в песках цикады не живут. Оказалось – живут как миленькие. «Вероятно, – подумал Золотых, – это специальная пустынная цикада. Рожденная жрать песок и пугать

случайных путников.»

Мысли блуждали без особой системы. Сначала Золотых поправился: цикады не рождаются, а, вероятно, метаморфируют из каких-нибудь ненасытных личинок. Потом попытался представить случайного путника в пустыне, и не смог. Кого сюда может занести? Разве что, кого-нибудь из местных. Но местных цикадами не удивишь, они к ним с рождения привычны. А кто-нибудь одинокий и чужой этим пескам без поддержки и припасов вряд ли продержится здесь больше суток. Без воды – точно не продержится.

Постепенно мысли вернулись к предстоящему обмену.

Все-таки раскололся Варга в конечном итоге на обмен. Но, надо сказать, виртуозно тянул время. И обозначил сроки только когда Золотых действительно вынудил руководство большой тройки отдать приказ о начале десантной операции. Тут-то Варга и заявил о сроках. И оттянул штурм еще минимум на сутки.

Но, с другой стороны, если обмен пройдет гладко, без сучка и задоринки, во-первых будут освобождены люди, весьма ценные агенты. Та же Эфа, которую в управлении просто некем заменить. Она многое расскажет. И ее группа – тоже многое расскажет, все трое. Они видели переворот своими глазами. Не могли не видеть, потому что они хорошие агенты.

«Но если они хорошие, – спросил сам себя Золотых, – как же тогда они угодили в лапы Варге?»

Впрочем, стремительную и безукоризненно выполненную операцию новоявленной туркменской контрразведки трудно было предвидеть. Золотых не считал себя великим спецом по государственным переворотам – успел только проконсультироваться с историками да полистать соответствующую литературу. И тем не менее у него сложилось вполне однозначное мнение: первое время после переворотов мятежники заняты в основном обезвреживанием старой власти, а отнюдь не профилактическим тралением на предмет отлова иностранной агентуры.

Что-то в этом было нечистое. Агентуру кто-то сдал. Ну как, скажите на милость, можно отловить полтора десятка давно внедренных и удачно законспирированных агентов? Это попросту невозможно во всех случаях кроме одного: когда абсолютно точно знаешь куда идти и кого брать.

А Варга это определенно знал. Весь вопрос только – откуда?

Но, впрочем, теперь это уже неважно.

– Летят, кажись, – пробубнил Чеботарев, заслоняясь ладонью от Луны.

В самом деле, далекий гул махолета незаметно вплелся в рулады сумасшедшей пустынной цикады. Группа, отобранная для прикрытия обмена, дружно рассосалась в стороны.

– Палыч, – шепнул Золотых Коршуновичу, – как там волчара наш?

– Спит, – сообщил Коршунович. – У него нервы не то из капрона, не то вообще никаких нервов у него нету. Будить?

– Буди, пожалуй. А то отдадим сонного, подумают,

что накачали его какой-нибудь дрянью, избави бог. Перестрахуемся.

Коршунович немедленно заслал Баграта. Естественно, с прикрытием. Впрочем, пленный волк все еще был слаб для серьезных выходок. Вскоре его привели – Баграт на всякий случай нацепил волку на запястья наручники-мономорф.

– В экипаж его, – велел Золотых отрывисто.

Волка посадили на заднее сидение приземистого сибирского внедорожника породы «Валдай»; кроме «Валдая» на песке застыло еще несколько юрких «Ласок».

Вскоре туркменский махолет показался на фоне ночного неба. Точнее, не сам махолет, а огни – габаритные, и сигнально-дипломатический.

Ребята из группы прикрытия дружно натянули капюшоны комбезов-пустынников и окончательно растворились на фоне песка. Иглометы у них были тоже особые, выведенные специально для разведчиков. Рыжие и крапчатые. Золотых видел, когда перед операцией дюжие ребята-стрелки кормили свое оружие. Корм, кстати сказать, тоже был специальный, с минеральными добавками, но это в идеале. На практике рыжие иглометы способны были поглощать и обычный универсальный корм, и даже некоторое время могли продержаться на жесткой и иссохшей пустынной колючке.

Махолет приближался, гул становился басовитее и громче. Вот и цикада забеспокоилась, цвиркнула несколько раз, неубедительно, судорожно, и примолкла. Подлети махолет поближе, стоящих у экипажей сибиряков и россиян обдало бы волной прогретого воздуха. Но он сел вдалеке, метрах в двухстах, грузно навалившись на роговые полозья-опоры. Поблескивающие стрекозиные крылья шевельнулись, и застыли. Стих равномерный гул.

Тотчас ожила рация-триморф на поясе у генерала; завибрировала и тихо пропела голоском вызова.

– Слушаю, – отозвался Золотых.

– Вызывает Сулим Ханмуратов, доверенное лицо президента Туркменистана. Я говорю с генералом Золотых?

– Именно с ним, – подтвердил Золотых.

– Доброй ночи, господин генерал. Вы готовы?

– Несомненно.

– В таком случае я хотел бы еще раз обсудить процедуру обмена, если не возражаете.

Полковник Золотых сейчас сказал бы: «Валяйте», но в устах генерала подобные слова прозвучали бы излишне легкомысленно и легковесно. Генералу полагается быть солидным и убедительным. И Золотых довольно быстро нашел подходящее слово.

– Извольте, – сказал он. Солидно и убедительно.

– Итак. Один – акцентирую – любой из ваших людей, обязательно один, выводит интересующего нас челове… э-э-э… волка вперед. Приблизительно на середину разделяющего наш махолет и ваши экипажи пространства. Ваш человек может быть вооружен, но желательно, чтобы оружие он не доставал. Мы в свою очередь выводим группу навстречу. Когда не останется сомнений, что приведенный вами – именно тот, кого мы ищем, мы его забираем и отступаем. Я буду вам чрезвычайно обязан, если основная ваша группа останется неподвижной до момента, пока наш махолет не поднимется в воздух и не наберет высоту. После этого вы вольны делать все, что вам заблагорассудится.