Зверь в каждом из нас

Васильев Владимир Николаевич

В общем, Арчи с кислой миной пил пиво и предавался тяжким размышлениям о бренности и тщете всего сущего, хотя по идее должен был гореть на работе. Кое-кто не мог ему простить долгий волчий плен и опрометчивый звонок Расмусу. Вообще-то Арчи ожидал, что его отстранят, как взятого на подозрение. Но его не отстранили, что было во-первых странно, во-вторых нелогично, а в-третьих непрофессионально. В иное время Арчи ушел бы сам; но не теперь.

Поэтому он продолжал механически выходить на задания, чаще всего с Генрихом Штраубе, с которым неожиданно сблизился за последние недели. Немец ему импонировал

по многим причинам. И с вопросами не лез, хотя видел, что у Арчи муторно на душе, и дело знал, и от нудной повседневной работы не увиливал, как некоторые.

И все же, невзирая на задумчивость, условный сигнал Генриха (солнечные очки на стол, стакан с пивом – меж дужек), Арчи срисовал мгновенно и столь же мгновенно выбросил посторонние мысли из головы.

Условный сигнал (всего-навсего – раздавленная ногтями бусина одноразового жучка) связному, атлетичного сложения ризеншнауцеру, который валялся невдалеке на пляже. Ризен не расставался с плеером даже когда купался, а на бермудах его поперек задницы красовался все объясняющий трафарет: «Меломан!» Плеер связного ничем не отличался от обычных плееров, в любом киоске такой можно приобрести. Почти ничем – кроме дополнительной полиморфной присадки сверхмалого объема.

В общем, сигнал услышал не только связной, но и два его дублера в округе, и центральный пост в Малореченском, и полевой пост в киоске у трассы.

– На пляже, у воды. Чуть левее фотографа. Трое.

У Генриха было изумительное зрение – на таком расстоянии Арчи вряд ли опознал бы кого-нибудь. Во всяком случае, повременил бы с выводами.

Но одного из троих Арчи узнал бы даже отойдя еще на сотню метров от воды.

Генрих снова надел очки; только теперь Арчи заметил тоненькую паутинку-нерв, соединяющую линзу с толстой дужкой.

Все прояснялось: в очки Генриха был вживлен оптический усилитель. И при этом линзы оставались затененными!

«Черт! – впечатлился Арчи. – Небось, свежая европейская разработка!»

– Кто? – спросил он.

– Двое. Без лабрадора.

Несомненно, Генрих помнил этих двоих по Алзамаю – откуда он мог знать лица чирсовцев? Присмотревшись, Арчи срисовал обоих.

Руслан Эльяшов и Фарид Юнусов. Оба из команды Варги. Первый – наблюдатель эпизода «перелом ноги европейскому агенту Франсуа д'Арсонвалю неким Испанцем», предположительно – полевой агент. Второй – недостающий в троице связников, которых брали в гостинице «Централь». Двоих тогда взяли, Курбана Гафур-оглы и Гейджа Мустафы. Арчи не знал что из них удалось вытрясти сибирякам, но со всеми основаниями предполагал, что они нынче валят лес где-нибудь на Колыме или роют породу под Норильском. Юнусова в тот раз просто не оказалось в гостинице. Но фотографии его у сибиряков имелись.

Хуже дела обстояли с третьим. С лабрадором. Ибо лабрадором этим был не кто иной, как Николас де Тром, напарник-спасатель. Тот самый парень, которым больше двух сезонов приходилось делить тесную спасательскую башенку на берегу.

– Я знаю и третьего, – буркнул он мрачно.

Тем временем к стойке притащился меломанствующий ризеншнауцер; одним глотком осушив стакан, в очередь за ним пристроился Генрих.

Официанты начинали работать только вечером, с наступлением сумерек.

Вскоре

Генрих вернулся с добавкой, а ризен ушел к трассе. Арчи не преминул отследить как уже спустя минуту от волейбольной площадки к воде потянулась компания свежезагоревших парней, почти все, как на подбор, немецкие овчары. Разумеется, они шли купаться, и, разумеется, почти впритирку к мирно беседующей троице.

На шее Ника де Трома имелся красочный плакат – «Морские прогулки на яхте. «Вадим.» Упомянутый «Вадим» – белоснежный килевик-тонник – торчал на якоре неподалеку от линии буйков, естественно – мористее.

– Кто третий? – осведомился Генрих.

– Скорее всего – аутсайдер, – почему-то ввернув европейское слово объяснил Арчи. – Спасатель, мы вместе работали под Евпаторией.

Волейболисты, зайдя едва по колено, попадали в воду и принялись сидя перебрасываться мячом. При этом они веселились и гоготали, как подростки откуда-нибудь из калмыцких степей, впервые вывезенные на благословенное Черное море.

Еще минута – и мимо протрусил зеркальный связной. Его знак означал: только наблюдаем! Никаких действий.

И стали наблюдать.

Ник разговаривал с чирсовцами еще минуты две; после чего Эльяшов и Юнусов по очереди пожали ему руку и неторопливо направились вдоль прибоя на запад. Понятно, их тут же взяли под колпак несколько групп. Не скопом, зачем? До самого мыса у альянса хватало подготовленных людей. Да и за мысом тоже хватало. Двойку чирсовцев будут просто передавать друг другу куда бы они не направились.

Тем временем к кафешке подкатил белоснежный «Ганновер» с поднятыми стеклами, что недвусмысленно свидетельствовало о бортовом кондиционере. Из джипа нехотя вывалился Ваня Шабанеев, разодетый как бандит на отдыхе – бермуды, шлепанцы и цепь на шее. Не теряя ленивой солидности он подошел, демонстративно поручкался с Генрихом и Арчи, и по-хозяйски щелкнул пальцами в сторону бармена.

Бармен подбежал.

Пока Ваня что-то ему заказывал, растопырив пальцы, Генрих и Арчи перебрались в джип. Там и вправду было прохладно; да что там – по-настоящему холодно. Впору морозным узорам появиться на тонированных стеклах.

Бармен принес заказ едва ли не раньше, чем Шабанеев успел дошествовать до экипажа – что-то мутное в высоком стакане, украшенном лимонной долькой.

А потом дверца хлопнула, отгораживая их от посторонних глаз, ушей и носов.

– Сеанс, – пояснил Ваня и откинул матрицу ноутбука, выуженного из бардачка. Проводов никаких подключать не требовалось, работали по инфралинку через бортовой усилитель. Мощности вполне хватало, ибо какой же навороченный джип без навороченной антенны?

– Ситуацию, живо, – потребовал с экрана генерал Золотых.

Генрих взглядом предложил высказываться Арчибальду.

– Опознаны двое: Руслан Эльяшов и Фарид Юнусов.

– Третий?

– Третий – мой знакомый, Николас де Тром, Лутченко и Шабанеев его, несомненно, помнят. Кажется, теперь он подрабатывает бутербродом у местных яхтсменов. Вербует клиентов. Эльяшов и Юнусов, похоже, с ним о чем-то договаривались.

Золотых на миг отвернулся, задал плохо слышный вопрос, получил ответ, из которого Арчи тоже не разобрал ни слова, и уже в микрофон велел: