Зверь. Изменил мне — изменил меня
Шрифт:
Больше я с Тимуром говорить не буду. Не о чем. Главное — он не знает, где Динара, а значит она в безопасности. Пройдёт время, малышка освоится в стае, наша связь окрепнет, и я всё ей расскажу. Пусть сама решает, как поступить с этим уродом. Думаю, никто, кроме неё, не вынесет вердикта справедливее.
Упырь на улице матерится, угрожает мне всем, чем только можно, а я держусь, чтобы не выскочить из дома и не прикончить его. По краю ходит, урод.
Нервный хлопок автомобильной двери, рык мотора, и, наконец, наступает долгожданная тишина.
Выдох. А я неплохо контролирую эмоции. Учусь потихоньку.
Подожду минут сорок, чтобы не дышать в задницу тачке Тимура, и тоже поеду. Дел сегодня много.
Всё — сдал я мясо. Получил приличную «котлетку» крупных купюр. А ещё договорился о новых поставках. Теперь заказ не только на сохатину. Живём!
Мчу на оптовку, там забиваю багажник мешками с провизией. Потом еду в банк — кладу деньги на счёт стаи. И заглядываю в магазин с кондитеркой — набираю гору шоколадок и конфет для моей малышки. Говорят, сладкое поднимает настроение. Проверим.
Осталось забрать маму, и можно ехать домой. Она удивится — я сюрпризом нагряну. Телефона-то у меня нет, чтобы позвонить.
Бедная моя, она столько времени провела с чужими людьми. Уход, лекарства — это важно, но мою любовь ей ничто не заменит. И мне матушки сильно не хватает. Ну ничего, теперь всё будет по-другому. Хорошо всё будет!
Ставлю машину на сигнализацию и иду в пансионат. Толкаю стеклянную дверь, прохожу через холл, поднимаюсь на лифте. Почему мамин запах такой слабый? Его почти нет. Обычно я ещё между этажей начинаю чувствовать тёплый уютный аромат моей матушки. В груди поднимается волна нехорошего предчувствия.
Выхожу из лифта, быстро иду по коридору, толкаю дверь комнаты и… вижу аккуратно застеленную кровать. Мамы здесь нет. Какого хрена?! Вылетаю в коридор и сталкиваюсь с её сиделкой.
— Здравствуйте, — молодая женщина выглядит напряжённой. — Мы не смогли до вас дозвониться, — заходит в комнату.
Я за ней. А сердце, кажется, не стучит.
— Где моя мать? — спрашиваю и не узнаю собственный голос.
— Сегодня ночью у неё случился инсульт. То есть мы заподозрили инсульт и вызвали скорую помощь. Ваша мама умерла по дороге в больницу, — тихим голосом сообщает страшную новость. — Мне жаль.
Ноги не держат, в груди жжёт. Сажусь на стул у заправленной кровати, смотрю на подушку крендельком… И не понимаю: как это — умерла?
Мы же вот… недавно с ней… здесь…
Никого ждать я, конечно, не стала. С моей везучестью «кто-нибудь», кого позовёт Наринэ, обязательно окажется Захарией. Кому ещё доверить сопровождать первую после Луны в стае, если не бете? Нет уж. Сама схожу, ничего со мной не случится.
Выхожу за ворота, смотрю, что у нас тут есть по ботанике. Вдоль частокола растёт много всякого — собирай, пожалуйста. Тут и полынь, и ромашка, и лопух. Срываю бело-жёлтый цветок, кручу в пальцах и вздыхаю. Так дело не пойдёт,
Впереди стелется ровная широкая тропинка, по ней и пойду. Бог даст, не навернусь, а заблудиться не должна. Главное — с тропы не сходить.
Ковыляю, слушаю пение птиц и шелест листвы. Лес успокаивает, дарит умиротворение. Даже боль притупляется, и травы собирать не хочется. Хочется наслаждаться видами, звуками, воздухом. Давно надо было выбраться на прогулку. Может, и не срывалась бы на Кариме.
Сама не замечаю, как ухожу далеко — волчье поселение не видно за густым лесом. Нет, дальше не рискну. Набираю полные карманы разных растений и уже собираюсь идти в стаю…
— Девушка! — ко мне бежит какая-то женщина. — Девушка, подождите! — машет рукой.
Откуда она здесь? Как с неба свалилась.
— У вас что-то случилось?! — кричу незнакомке.
А она останавливается в нескольких метрах от меня и хватается за сердце. Немолодая. Одета в тёмный спортивный костюм, на ногах у неё резиновые сапоги, а на голове косынка. С ведром. А, ясно всё — по грибы или по ягоды в пришла. Заблудилась, наверное.
— Господи… Это вы?.. — с непонятным мне ужасом выдыхает женщина.
— В каком смысле? — на всякий случай делаю несколько шагов назад.
Есть вероятность, что у тётеньки с головой не в порядке. Взгляд у неё сумасшедший. А что? Люди с разными диагнозами за грибами ходят.
— Динара Ильясовна, вы меня не узнаёте? — женщина шагает ко мне. — Это же я — Татьяна.
Динара…
Динара…
Динара Ильясовна.
Это… моё имя!
— Стой! — выставляю вперёд клюку. — Не подходи!
Меня трясёт, голова кружится, а в висках пульсирует дикая боль. Состояние близкое к обмороку. Но в обморок нельзя! Я вспомнила! Меня зовут Динара. Карим это знал, но соврал. Он соврал…
— Господи, что же вы?! — Татьяна хватает меня под локти. — Упадёте! Держитесь за меня. Вот так, ага, — ведёт меня к поваленному дереву, помогает сесть. — Динара Ильясовна, как же так? Как вы здесь оказались? В глухом лесу… — снова держится за сердце.
— Кто вы? — поднимаю взгляд на женщину.
Теперь её лицо кажется мне знакомым, но воспоминания снова ускользают. Как вода сквозь пальцы: кап, кап, кап…
— Татьяна я, ну! Домработница ваша, — женщина серьёзно нервничает. — Я у вас уже лет восемь работаю, — наклоняется ко мне, заглядывает в глаза. — Узнаёте?
— С вами всё в порядке, Динара Ильясовна?
— Всё прекрасно. Скажи, ты тоже считаешь меня стервой?
— Что вы! Нет, конечно!
— Я не обижусь на правду. Говори как есть. Не надо стесняться.
— Я не считаю вас стервой.