Зверь. Изменил мне — изменил меня
Шрифт:
— Каким бы Тимур ни был, он должен ответить по закону, — заключаю со вздохом.
— Однажды меня закрыли за то, что я пытался защитить мать. Больше в справедливость человеческих законов я не верю. — Альфа снова ложится на кровать.
Я бы попыталась переубедить зверя, но вижу, что у него больше нет сил даже для разговора. Карим ещё слишком слаб. Пусть отдохнёт.
Встаю, беру с подоконника коробок, чиркаю спичкой и поджигаю порошок в лампаде.
— Наринэ сказала, ты должен поспать. — Вернувшись к зверю, устраиваюсь рядом.
Вдохнув
— Только если ты будешь рядом.
— Я рядом… Я никуда не уйду, — шепчу на ухо волку.
— Последние пару недель я жил в аду, — Карим сгребает меня в охапку, обнимает крепко, словно боится, что я сбегу. — Я с ума сходил, на стены лез от одиночества. Теперь я тебя не отпущу, малышка. Даже не надейся.
Глава 29
— Потерпи, сынок… — шепчу, накладывая повязку на рану альфы. — Твоя истинная скоро будет здесь. Она источник силы для тебя. Ты обязательно поправишься.
Говорю, а под горлом стоит комок из горечи и страха. Только бы девочка успела доехать, пока сердце Карима ещё бьётся.
Страшная авария… Лобовое столкновение с фурой. Я не знаю, как мой сын остался жив после такого. Наверное, Луна послала ему матёрого ангела-хранителя. Вот только сил, чтобы восстановиться, у альфы нет. Слабая искра жизни теплится в теле волка, а я могу лишь поддержать её до приезда пары. Эта девочка — исцеление Карима. Только её возвращение даст ему шанс, а больше никто и ничто не поможет.
— Как он? — Назим подаёт голос.
А я вздрагиваю. Забыла, что он тоже в лазарете.
— Порадовать нечем, — отвечаю, и сердце сжимается от боли.
Бывший бета стаи сидит на стуле у двери, наблюдая, как я работаю. Пусть сидит. Пока рядом кто-то есть, я не позволю себе расслабиться и дать волю эмоциям. Хотя душа разрывается от одного взгляда на искалеченного сына.
Да и вообще Назим очень помог. Я поехала за альфой вместе с ним. Если бы не наш бывший бета, я бы не смогла вытащить сына из раскуроченной машины и не привезла бы его сюда. Что тогда стало бы с моим мальчиком? Ответ очевиден.
— В том, что случилось, есть вина моей дочери, а значит и моя… — глухо бубнит Назим. — Если альфа не выживет, я себе этого не прощу.
Нагнать трагедии Назим умеет. Я его не первый год знаю. Причитает не хуже бабки.
— Намажь спину, — беру банку с мазью со стола и отдаю волку. — Болит, наверное, после кульбитов на трассе.
— Наринэ… — он снова открывает рот, чтобы выдать порцию жалобных речей.
— Ни слова! — заявляю строго. — Займись своей спиной и не каркай. Без тебя тошно. — Иду зажигать лампады с обезболивающими травами.
У моего сына жар, который не получается сбить. Бедный мальчик стонет в бреду, зовёт истинную. Где она? Почему так долго?
Но вместо первой после Луны в лазарет заходит та, кому здесь совсем не место.
— Мне сказали, что Карим… —
— Выйди отсюда! — рявкаю.
— Не командуй, шаманка, — девчонка окидывает меня надменным взглядом. — Я бета стаи и сама решаю, где мне находиться. Я нужна нашему альфе и буду с ним рядом, сколько потребуется. — И идёт к кровати, на которой лежит Карим.
— Нисколько не требуется, — встаю на пути девчонки. — Рядом с Каримом должна быть его истинная, а не ты.
— Что-то я её здесь не вижу. — Захария складывает руки на груди и вздёргивает нос. — Может, истинная пара нашего альфы прячется?
У неё ещё хватает наглости ёрничать в такой ситуации. Бете бы помолиться за спасение альфы — попросить Луну, чтобы быстрее привела его истинную в стаю. Впрочем, Захарии никогда не стать настоящей бетой, а значит, и говорить не о чем.
— Нази-и-им… — поворачиваю голову к отцу наглой девчонки. — Или ты выведешь свою дочь из моего лазарета, или, клянусь, я перекинусь и перегрызу ей горло!
— Зубов-то хватит? — Захария даже не собирается сбавлять обороты.
Назим подскакивает со стула и, держась за поясницу, быстро идёт к дочери:
— Уходи, — берёт девчонку её за локоть, тянет к порогу. — Не навлекай беду ещё больше.
— Не трогай меня, папа! Я бета! Я!..
Девчонка оказывается за дверью, а её отец щёлкает замком.
— Иди домой! — кричит. — Иначе я тебя выпорю!
Захария на крыльце ещё какое-то время ругается, щедро посыпая нас с Назимом проклятиями, а потом уходит. О, Луна, дай нам всем сил. Особенно нашему альфе.
Пяти минут не проходит, а с улицы снова доносятся крики. На этот раз кричит не Захария. Кто-то зовёт на помощь. И, кажется, я знаю этот голос. Таня…
Не помня себя, вылетаю из лазарета и бегу к воротам. Там уже собрались наши волки. Расталкиваю оборотней локтями, выхожу за частокол, и сердце покрывается коркой льда.
— Что с ней? — с ужасом смотрю на истинную моего мальчика.
Пара Карима на переднем сиденье машины без сознания. Бледная, а под глазами чёрные круги.
— Наринэ, я не знаю! — Татьяна бросается ко мне. — Мы поехали к вам, Динара Ильясовна всю дорогу молчала, а как заехали в лес, она заговорила. Только я ни слова не поняла, у неё будто язык отказал. Не речь — каша. А потом она вообще отключилась.
— Эй, девочка, ты слышишь меня? — осторожно хлопаю истинную сына по щекам.
Нет реакции. И пульс у неё слабый…
— Я тоже пробовала, — Татьяна едва не плачет. — Даже нашатырь в аптечке нашла, но всё бесполезно.
— На инсульт похоже, — шепчу. — Чего встали, глаза проглядываете?! — рявкаю на собравшихся поглазеть оборотней. — А ну, парни, взяли хозяйку стаи! Несите её в лазарет!
Трое молодых парней суетятся — вытаскивают истинную Карима из машины.
— Как ты сказала? — Таня смотрит на меня полными ужаса глазами. — Инсульт?