Зверь. Изменил мне — изменил меня

Вечер Ляна

— Скорее всего, — подтверждаю неутешительную догадку. — О, Луна! Что вы вцепились втроём в бедную девочку?! — отчитываю молодых оборотней. — Она же тонкая, как веточка. Один взял и понёс. Аккуратнее! Назим, открывай дверь шире! — командую старому волку, который застыл на крыльце лазарета.

Не стая, а сборище безруких оборотней. Зло берёт.

С горем пополам девочку укладывают на свободную койку, а я потрошу запасы лекарств. Где-то были препараты для людей.

— Ты ведь поможешь Динаре Ильясовне, да? — чуть

не плача спрашивает Таня.

— Чем смогу, — набираю жидкость из ампулы в шприц, — но девочка — человек, а не оборотень. Так что без гарантий.

— Господи… — Татьяна хватается за сердце. — Может, тогда в город? В больницу.

— Не довезём, — отрезаю холодно.

Беру жгут и подхожу к Динаре. Выглядит человечка из рук вон плохо, а чувствует она себя, подозреваю, ещё хуже. Ставлю укол под Танины вздохи, потом капельницу. Ждём.

Бесполезно. Девочка в себя не приходит. Что могу сказать, это кома.

— Боже мой… — Таня замечает «расписного» Карима.

Назим успевает подхватить бедную женщину под руки. Не успел бы — грохнулась. Ещё одной болезной мне тут только не хватало.

— Выведи Таню на улицу, пусть воздухом подышит, — киваю Назиму.

Старый оборотень ведёт впечатлительную человечку из лазарета, а я остаюсь наедине с едва живой парой влюблённых. Вот что бывает, когда истинные решают идти против Судьбы. Она дама обидчивая, злопамятная и крайне жестокая.

У меня умирает сын, а спасти его может только Динара, но она сама на пороге смерти. Что может быть страшнее, чем похоронить собственное дитя? Если мальчик отправится к Луне, то и моя жизнь закончится. А эта рыжая девочка… Его пара. Даже если Карим чудом выкарабкается, то без истинной он угаснет. Это чёртов замкнутый круг.

Но я могу его разорвать. Придётся заплатить большую цену, но я это сделаю. Ради сына.

— Назим… — выхожу на крыльцо. — Как она? — киваю на Таню, которая сидит на лавочке.

— Вроде лучше. От вида крови голова поехала.

— Жить будет — это главное, — выдыхаю. — Назим, послушай, — беру старого волка за руку, — дело совсем плохо. Они оба умирают.

— Неужели ничего нельзя сделать? — оборотень бледнеет.

— Можно. И мы сделаем. Скажи женщинам, чтобы подготовили круг Советов к ритуалу.

— Что за ритуал? — бывший бета чует неладное.

— Ритуал обмена жизней, — объясняю, а собственный просевший голос кажется чужим.

— Да ты с ума сошла, Наринэ!

— Тише!.. — шиплю, крепче сжимая пальцами руку Назима. — Не хочу, чтобы Таня услышала. Она тоже будет меня отговаривать.

— А я не отговаривать тебя собираюсь, — волк таращит на меня глаза. — Я просто не позволю тебе…

— Тс-с-с! — шикаю. — Это единственные способ спасти нашего альфу и его пару. Я отдам свою жизнь Луне в обмен на жизнь Карима, он придёт в себя и обратит Динару. Они оба будут жить.

— Наринэ-э… — Назим кривится. —

Как мне это пережить? Ты мне как сестра.

— А ты мне как брат, — глажу волка по плечу. — Но я не могу позволить сыну умереть. — Мои глаза обжигают слёзы. — Я много лет прожила рядом с ним, но не могла дарить ему свою любовь и нежность. Пусть это будет моей расплатой за то, что я когда-то оставила Карима.

— У тебя не было выбора, Наринэ, — старый волк качает головой.

— Ты сделал бы то же самое для своей дочери. Захария вздорная, глупая девочка, а ты вредный и упёртый старик. Ваши отношения нельзя назвать тёплыми, но ты любишь дочку. Она плоть от плоти твоей, а Карим плоть от плоти моей. Понимаешь?

— Ты всегда была сильной женщиной, а с годами стала только сильнее. — Старый волк сам едва не плачет.

Назим был правой рукой моего безумного мужа. Он не мог пойти против альфы, но он всегда мне помогал, как мог. Это было нашей с ним тайной. Многие считают Назима жестоким, в том числе и мой сын. А я не могу сказать про старика ни одного плохого слова. Он делал то, что должен делать искренне преданный своему альфе бета.

— Буду рада, если ты запомнишь меня сильной, — обнимаю друга. — Иди скажи женщинам, чтобы готовили круг к ритуалу.

Прощаться с близкими всегда тяжело. И больно. Но иногда надо пройти через эту боль, потому что других вариантов нет.

* * *

Открываю глаза и охреневаю от ночного неба, что висит у меня над головой. Такое ощущение, что это картинка. Невероятно красивые сияющие, словно бриллианты, звёзды и огромная красная луна. Потрясающее зрелище! Кроны высоких сосен упираются макушками в сверкающие небеса и переливаются северным сиянием. Никогда такой красоты не видел.

— Сынок, вставай. Подойди ко мне.

Мама?.. Её голос звучит ручейком, а у меня сердце звенит от боли.

Приподнимаюсь на локтях и вижу мою любимую матушку. Она сидит на поваленном дереве и улыбается. Будто живая. Это что, сон?..

К чёрту вопросы!

Встаю и несусь к ней. Как в детстве…

— Ма-а…

Падаю перед мамой на колени, а она запускает пальцы мне в волосы. Улыбается. Она у меня такая красивая.

— Я так хотела с тобой увидеться перед смертью, но не успела, — гладит моё лицо тёплыми ладонями.

— Хотя бы во сне… — рыдаю, как малолетний пацан, целую мамины руки.

— Это не сон, Карим. К сожалению.

— О чём ты? — поднимаю голову, смотрю в глаза самой родной женщине. — Если это не сон… Где мы?

— Где-то между жизнью и смертью, сынок, — вздыхает.

— Я умер?

— Нет. Но мог умереть. Ты совсем не бережёшь себя.

В голову врываются воспоминания. Я сел за руль, поехал в город. Башка почти не соображала, я потерял управление и вылетел на встречку. Там была фура. Больше ничего не помню.