Зверь
Шрифт:
Часа через два пути, после того как я вспомнил прогрессии, меня больше занимал вопрос размножения оборотней, нежели бесконечные плутания по горам. Все испортил Калач. Оставив в покое свой миниатюрный дробовик, сержант сверлил меня взглядом, давая понять, что что-то хочет сказать. Причем это "что-то" явно не было просьбой остановиться, дабы поставить струю в угол - здесь бы он не робел. Да и вообще, если вспомнить, Лешка - из тех людей, которые говорят, ежели что-то хотят сказать. Или молчат, если такого желания нету. И чаще случалось именно
– Говори уже, - не стерпел я.
– Евген, ты же знаешь... я родился не в самом Новосибе, а в деревеньке недалеко от него. Петровка называлась. Не в честь того Петра, а помещика Петрова, которому она принадлежала когда-то. Дед мне еще рассказывал - перед войной во всем селе куры пропадать по ночам стали.
Татарин, любитель погреть уши, едко усмехнулся. Куры, мол - великое дело. Здесь люди пропадают - и ничего. Впрочем, он не учел, что в те далекие трудные времена ценность курицы, дающей бесценное мясо, молоко, яйца и мех, была намного выше человека, эти ценности потребляющего.
– Смейся, смейся, - продолжал боксер.
– Устроили засаду, и ночью увидели, как огромная черная собака залазит в курятник, а вылазит оттуда с курой в зубах. Шмальнули по ней из трехлинейки, лапу перебили. Ну, собака куру бросила и огородами ушла. А на следующее утро бабка, вдова кулака, еще во времена гражданской расстрелянного, с забинтованной рукой появилась. Типа, дрова рубила, и порезалась.
Булат уже гоготал вовсю. Даже я не смог скрыть усмешки.
– Ну про нее и так знали, что ведьма, - с невозмутимым видом рассказывал сержант.
– Так что порешили ее - и все. Самое интересное - куры-то пропадать перестали!
– Весомый аргумент!
– выдавил из себя между приступами неконтролируемого веселья Закиров.
– Да подохла та собака где-нибудь, вот и все.
– А лапа?
– продолжал настаивать на своем Алексей.
– Ну, не повезло бабке, куда деваться?
– ответил стрелок.
– Совпало неудачно, вот и все.
– Но куры-то пропадать перестали!
– привел самый весомый довод Калачев.
– Ой, Лешка, уморишь меня, - произнес я, стараясь глубоко дышать, чтобы прекратить смех.
– Давайте, наконец, договоримся. Не бывает оборотней, зеленых человечков, вампиров, упырей и вурдалаков. Нет, упыри бывают - за штурвалом сидит один. Бред все это, сказки. Брехня! Das ist alles erstunken und erlogen!
– А в Германии?
– не сдавался боец.
– И америкоз что сказал? Оборотень!
– Ну, wei? der Teufel, что там в Германии произошло - еще разобраться надо. А янкель еще и сказал, что был на учебном задании. Этому тоже верить?
– Хорошо, - медвежонок извлек главный козырь.
– А сегодня ночью?
– Ну, сегодня ночью...
– развел я руками.
Действительно, от этого события никуда не деться. Был же кто-то, что даже мне страшно до потери пульса было. И оставил после себя волчьи
– "Кипарис", я "Баргузин", - избавил меня от ответа Елисеев.
– Мы на точке.
– Стоп, машина, - скомандовал я, обрадовавшись неожиданному спасению.
Надо отдать должное Калачеву - обстановку он разрядил, как обойму "Калаша" - в один счет. За кажущейся простотой этого человека скрывается еще тот жук. Если я за столько лет дружбы так и не понял - то ли он гораздо тупее, чем кажется, то ли наоборот - гораздо умнее, чем хочет показать, то о чем, вообще, говорить? Лично у меня сложилось ощущение, что это байку он затравил не зазря.
Армия спасения остановилась в заданном квадрате, в полутора километрах от базы боевиков. Как это ни странно, сосновая роща, обозначенная на карте, была и здесь, только больше напоминала чащу. Но это - мелочи. Сам лагерь террористов располагался за торчащим из зеленого моря травы темно-серым утесом, так что здесь мы были надежно скрыты от глаз бандитов, и, согласно хитрому тактическому замыслу, до того момента, как их тела остынут, боевики не должны узнать о нашем присутствии. Впрочем, за последние два дня теория тактико-специальной подготовки не раз спотыкалась об суровую действительность, так что дальнейшее развитие событий процентов на девяносто зависит от везенья и расположения звезд.
Оставив отряд маскировать машины, вооружившись ТКБ-0239 и биноклем, взяв с собой Татарина с успевшей полюбиться ему В-94, я отправился на разведку. Взобравшись на утес по узкой, извилистой, поросшей тропой тропинке, которой, похоже, со времен шелкового пути никто не пользовался, я залег на краю скалы. Вид отсюда открывался просто потрясающий - горы с белоснежными вершинами, подпирающие собою облака, густое зеленое море лесов со сверкающими на солнце змейками рек, и, конечно, база Мамаева.
Бандформирование обосновалось в двух одноэтажных зданиях, построенных, наверно, сразу после Великой Отечественной. Обе постройки неоднократно реставрировались, и дошли до наших дней в более-менее приемлемом состоянии. Хотя, конечно, сами боевики ремонтом не занимались - штукатурка на стенах во многих местах обвалилась, обнажив красные кирпичи. На площадке перед домами стоял Nissan Patrol и пара "командирских" УАЗ-469, а из-под навеса импровизированной ремзоны торчала морда бронированного Урала.
В бинокль я насчитал пару десятков человек, занятых повседневными делами, коими занимается любое преступное сообщество в промежутках между своими антиобщественными деяниями: кто-то подметал площадку, кто-то ремонтировал грузовик. Несколько террористов, скорее всего - часовых, неспешно прохаживались по периметру базы с висящими за спинами "Калашами". Еще трое, сидя на корточках, выстукивали на коленях какой-то ритм, которого я с такого расстояния не слышал, а четвертый, размахивая руками, отжигал какой-то местный танец.