Зверь
Шрифт:
– Женя, что с тобой случилось?
– поинтересовалась жена.
– Ты последние две недели сам не свой... я тебя вообще не узнаю! А это... поставил бы парню фингал под глазом - и хватит! Зачем так-то?
Нервы. Нервы, и в самом деле, стали ни к черту.
– Малыш, я утром уезжаю, - признался я.
– Как? Далеко? На сколько?
– засыпала меня вопросами Олеся.
– Могу соврать, или ничего не сказать, - ответил я.
– Тогда лучше молчи, - вздохнула супруга, обняв меня и положив голову на плечо.
Глава 3
Тяжелая транспортная
АН, почти остановившись, завернул в отстойник и замер, докатившись до УАЗика со снятым брезентом. В чреве самолета что-то гулко ухнуло, огромный задний люк поднялся вверх, а трап - наоборот спустился вниз. Первым, по праву командира, по сходням спустился я, за мной - остальные члены команды, исключая пилотов бронетранспортеров.
Мужчина среднего роста, поджарый, с проступающей сединой на висках, в зеленом пятнистом камуфляже, с майорскими звездами на погонах, отчеканив последние несколько метров строевым шагом, встал подле нас по стойке смирно и взял по козырек. Не знаю, что ему сказал Мороз, но он явно ожидал увидеть не ребят в серой форме без знаков различий, обвешанных оружием как новогодняя елка игрушками.
– Здравья желаю, товарищ полковник!
– прокричал он, изучая наши лица, и, очевидно, пытаясь понять, кто старший группы.
Полковник? Ну это генерал загнул... несколько лет назад было бы приятно, но сейчас, когда я понял, что не количество звезд является показателем счастья, мне было глубоко параллельно. Вообще же интересно, что такого ему наплел Паша?
– Евгений, - представился я, протягивая ладонь.
– Майор Сорокин, - ответил тот, неуверенно отвечая на рукопожатие.
– Генерал-майор Мороз предупредил, что прибудет спецгруппа, но я и подумать не мог...
– Фюрер думает за нас, - улыбнулся я.
– О целях миссии он говорил?
– Так точно, - кивнул майор.
– Разведданные...
– Так, отставить, - прервал я военного.
– Калач, займись разгрузкой, а мы пройдемся...
Алексей согласно кивнул, и скрылся в брюхе самолета. Мы с Сорокиным подошли к УАЗику, майор отщелкнул клапан планшетки и вопросительно посмотрел на меня. Я молчал.
– Разрешите доложить, товарищ...
– начал он.
– Отставить, - повторил я.
Признаться, в начале, первые день-два подготовки, на меня нашла волна ностальгии. Такой душащей памяти о тех временах, когда я, будучи еще молодым лейтенантом, мечтал уйти в отставку не меньше, чем генерал-полковником... я верил в чудеса, и весь мир был у моих ног. И жизнь показала, что чудеса случаются, хотя и не так
Но теперь слова майора резали слух, а его нервное, напряженное поведение передавалось и мне, и я сам начал нервничать. Случай из ряда вон выходящий, если вспомнить, что последние несколько лет я был спокоен, как слон, и вывести меня из колеи - это нужно очень постараться, и не факт, что старания увенчаются успехом. Миссия почти невыполнима!
– Майор, тебя как звать?
– спросил я.
– Майор Сорокин!
– отрапортовал военный.
– Так, ладушки. Имя у тебя есть?
– уже начиная выходить из себя, но стараясь сохранять спокойствие, произнес я.
– Николай.
– Вот что я тебе скажу, Николай... то, что говорят про полковников - ко мне пока что не относится. В смысле, папаху я зимой ношу не потому что она на мозги похожа, а потому что теплая. И не хуже тебя понимаю, что генерал - это не звание, а диагноз. Так что можешь расстегнуть верхнюю пуговицу и начать разговаривать нормальным, человеческим языком.
В глазах Сорокина промелькнуло недоумение, граничащее с ужасом. Даже я испугался - а вдруг он не умеет разговаривать, или, теп паче - думать по-человечески? Признаться, мне попадались подобные экземпляры.
К счастью, майор, все же, расстегнул верхнюю пуговицу, закатал рукава, снял фуражку и забросил ее в УАЗик, и начал уже другой разговор, совершено нормальным языком. И тут я все понял! Вернее, вспомнил свою реакцию в армейские годы на подобные визиты. Полковник спецгруппы, которой сам генерал Мороз приказал оказывать содействие! Пес меня знает, какие тараканы у меня в голове? Береженого, как говориться, Бог бережет, и лучше действовать по уставу - универсальной книги всех времен и народов, а касательно нашей ситуации - тем более.
– Девчонку, скорее всего, захватила группа Асламбека Мамаева, он уж не раз промышлял этим, - рассказывал Николай, расстилая на капоте русского джипа карту.
– И держат ее, скорее всего, здесь, - майор ткнул пальцем в точку юго-западнее Буйнакска.
– Тут у него что-то вроде временной базы.
– Километров двести, - прикинул я по масштабу.
– Людей у него много?
– Людей?
– усмехнулся Сорокин.
– Людей у него нет вообще. А вот зверей - около пятидесяти. Бронетехники нет, вооружение - как у всех, старые добрые "Калаши", гранатометы. Вот, вроде, все что есть...
– Негусто, - согласился я.
– Чем богаты, тем и рады.
– Только это...
– майор поежился, словно вдруг замерз при тридцатиградусной жаре.
– Места там странные.
– Да ты что?
– удивился я.
– И в чем же это выражается?
– Люди там пропадают, - пояснил Сорокин.
– Ну так, - развел я руками.
– По-моему, в Чечне сейчас люди везде пропадают. Время такое.
– Да нет, не скажи, - протянул комбат.
– Давненько, говорят, началось это. У меня еще отец, сразу после войны, погранцом в тех местах служил. Рассказывал, месяца не было, чтобы два-три человека не исчезли. Как не искали - никого так и не нашли. Говорят, до войны вообще спокойно было, а с сорок третьего все и началось.