Звериный круг

Щупов Андрей Олегович

Валентин сгреб приятеля за грудки, рывком притянул к себе:

— Не болтай о том, чего не знаешь!

— Ласковый мой, — Юрий похлопал Валентина по руке, — в том-то и дело, что знаю. Такова жизнь. И она не терпит единственно возможных вариантов. Это было бы слишком жестоко. В любом городе ты способен найти суженую, а возможно, и не один десяток. И с каждой из них ты мог бы стать счастливым.

— Возможно, — глухо прорычал Валентин. — Только есть одно «но». Мне не надо искать, потому что я УЖЕ нашел! Понимаешь ты это?

— Отпусти,

богатырь. — Голос Юрия звучал тускло. — Нашел — значит, нашел.

Пусть будет по-твоему. Разжав пальцы, Валентин неловко отвернулся.

— Сбегаю за деньгами. Должно быть, уже доставили. Сколько надо, столько и бери. Все, что есть в моей доле.

— Дурак ты, Валя!.. Как ее хоть зовут?

Валентин ответил не сразу. Где-то под сердцем все еще мелко и по-заячьи дрожало.

— Виктория…

— Да, веселое имечко. Немудрено, что не убедил тебя.

Глава 19

Тесным кружком они сидели за столом, на котором горделиво высилась бутылка шампанского. Знакомыми движениями фокусника Юрий доставал из карманов плитки шоколада.

— Как видите, пьяной моей головушке может позавидовать любой трезвый инженю. Валька — свидетель! О присутствии представительницы слабого пола я даже не догадывался. Тем не менее проявил редкую проницательность, захватил не водку, а шампанское, а вместо сала на закуску — шоколад. — Он оглядел их по-отечески строго. — Мы ведь любим шампанское?

— Ага! И шоколад тоже! — Виктория энергично потерла ладони и вновь спрятала руки под стол. Как примерное дитя, она, должно быть, держала их на коленях. Благоухающая свежестью, разрумянившаяся, в белой кружевной блузке, она казалась человеком из другого мира — мира светлого и чрезвычайно далекого.

Валентину вдруг представилось, что перед ними сидит сама Молодость, наивная, не утерявшая способности радоваться пустякам. Так оно, вероятно, и было. И абсолютно не верилось, что когда-нибудь годы изменят ее лексикон, внешность, манеры поведения. Возможно, перед гостем Виктория нарочно изображала пай-девочку. Так тихушничают невестки перед родителями будущего мужа, но молодость изобразить и сыграть невозможно. Для этого надо и впрямь быть молодым. И он вдруг остро почувствовал ту грань, за которую, в отличие от девушки, они с Юрием успели шагнуть. За чертой этой простиралась унылая пустыня овеществленной логики и механического бытия. Все по привычке и по инерции.

Расписание, съедающее жизнь, цели, в весомость которых сложно поверить. Увы, они существенно отличались от этой девочки, и отличие заключалось даже не в годах. Просто они дышали разными энергиями, смотрели на окружающее через разного цвета стекла. Молодость жила надеждами, зрелость — опытом и воспоминаниями. И ладно, если есть еще что вспомнить, а если и этого нет?..

Вероятно, и Юрий ощутил нечто подобное, потому что, разлив шампанское по бокалам, взглянул на Валентина как-то по-особенному. Озадаченно

крякнув, предложил:

— М-да… Стало быть, за нашу встречу? Как-никак, событие историческое.

Старый обрюзгший тип двадцати семи лет по прозвищу Валька-Валентин откопал клад, которым наконец-то решил похвастаться перед менее удачливым другом. Самое удивительное, что я рад за вас. Рад, несмотря ни на что.

— Значит, цумволь! — Валентин приподнял бокал.

— Прозит!

Виктория окинула их плутоватым взором и тоненьким голоском добавила:

— Чин-чин!

— Я вижу, здесь собрались полиглоты. Так что следующий тост — за них. — Юрий зашуршал фольгой, разворачивая шоколад.

— Ух, вкуснотища! — Виктория с шумом поставила бокал на место. Не удержавшись, облизнула губы.

— А теперь шоколадкой, и ощущение вкуснотищи усилится, — предложил Юрий.

Валентин насмешливо покосился на Викторию:

— Да уж! В этих вещах она толк понимает. Кушай, дочка, не стесняйся.

Виктория прыснула, спохватившись, зажала себе рот.

— Валя говорил, что вы работаете в институте? — спросила она.

— В общем, да. Программистом-экстремистом. — Юрий рассеянно забарабанил пальцами по скатерти.

— И у вас есть настоящие компьютеры?

— Удивительно! — Юрий повернулся к Валентину. — Всю жизнь живу на панибратском тыканье, и вот впервые ко мне обращаются на «вы»! Надо бы радоваться, а я чувствую печаль. Нет, нет, Виктория! Разумеется, мерси. Просто необычно это. Крайне необычно.

— Виктория поинтересовалась твоей работой, — напомнил Юрию Валентин.

— Брось, она сделала это из вежливости. Верно, Вика?

Виктория замотала головой. Отвечать она не могла: рот у нее был набит шоколадом.

— Ладно, расскажу, мне это нетрудно. Так вот, грустная у меня профессия, Виктория. Кнопки, клавиши, тумблеры… Очень уж все скоротечно. — Юрий вздохнул. — А грусть моя от того, что даже примитивный кирпич способен стоять столетия. Моей работе цена — лет пять, не больше.

— Но ведь там внутри все так сложно. В этом надо разбираться, понимать.

— Милая Вика! Суть от этого не меняется. Я хочу сказать, что компьютер, как ни крути, — всего-навсего ин-стру-мент! Игрушка… Но мы не становимся душевнее от новых программ. Понимаете? Нам это просто не нужно! И та же информационная сеть ни на йоту не сделает мир добрее. А вот доступ зла к пестрому перечню рычагов облегчит.

— Что еще за рычаги?

— Всякие, Валь, рычаги. Прямые и кривые.

— Хочешь обойтись без рычагов — иди лепить кирпичи. Построишь какой-нибудь храм, разрушишь и тем прославишься, — вставил Валентин.

— Валентин пытается шутить. — Юрий кисло усмехнулся. — Увы, в том-то вся и трагедия, что кирпичи я лепить не пойду. Не пойду, потому что люблю свою профессию. Хотя и прекрасно понимаю всю ее никчемность.

— Если это кому-то нужно, никакой трагедии нет, — подала голос Виктория.