«Зверобои» штурмуют Берлин. От Зееловских высот до Рейхстага
Шрифт:
Второй эсэсовец, угадав, чем может закончиться дело, отшатнулся, а Воронин, выхватив из кармана комбинезона пистолет, дважды выстрелил в молодого. Остальные пленные испуганно уставились на обозленного русского офицера.
Дело вполне могло закончиться трибуналом, но самоходчики, заступаясь за своего командира, твердили на допросах, что эсэсовец оскорблял командование Красной Армии и лично Верховного Главнокомандующего.
Следователь особого отдела оглядел три ордена старшего лейтенанта, две нашивки за тяжелые ранения и обматерил
— Мститель! Додумался, у всех на глазах счеты с фрицами сводить. Ты один, что ли, семью потерял? Скажи спасибо ребятам из экипажа, что они тебя, как отца родного, защищали. Пошел вон, и смотри больше не попадайся!
Григория Воронина временно отстранили от должности командира батареи, но вскоре вернули на место. Опытных комбатов не хватало.
— А ходить будешь в старших лейтенантах, — заключил Пантелеев, которому тоже досталось от руководства. — Пока не поумнеешь.
Полк пополнялся машинами. В основном это были новые ИСУ-152, с толщиной брони девять сантиметров. Приходили и самоходки первого выпуска СУ-152, прошедшие ремонт, восстановленные после повреждений, полученных в боях.
Броневая защита у них была не такая сильная (семь с половиной сантиметров), но машины обладали скоростью сорок километров в час, на 5–7 километров выше, чем у новых самоходок.
Обновили зенитное прикрытие, слабое место большинства подразделений. Два бронетранспортера с 20-миллиметровыми автоматами попали под бомбежку и сгорели еще в начале зимы.
Вместо них получили три грузовика «Порше» с металлическими кузовами. На каждом — трехствольная пулеметная установка ДШК калибра 12,7 миллиметра. Неплохая защита от немецких штурмовиков.
Чистяков получил две новые самоходки, которые пришли вместе с экипажами. Своим заместителем капитан назначил старшего лейтенанта Виктора Ерофеева, воевавшего на тяжелых самоходках более года. До этого командовал «тридцатьчетверкой».
Второй командир был из молодых. Недавно закончил военное училище, но уже участвовал в боях за Варшаву.
В один из дней Чистяков вместе с Глущенко и заместителем командира полка Григорием Ивановичем Фоминым, с которым воевал вместе с сорок третьего года, отправился на рекогносцировку к городу Кюстрин, возле которого временно затормозилось наступление наших войск.
Кюстрин, расположенный в месте слияния рек Одер и Варта, был одной из старейших крепостей Германии. Хотя время и многочисленные войны частично разрушили укрепления, но к сорок пятому году в Кюстрине были возведены новые бетонные форты, множество дотов, подземные убежища, усилена артиллерийская защита.
В Кюстрине сходились семь веток железных дорог, пролегала шоссейная дорога «рейхсштрассе № 1» на Берлин. Гарнизон города-крепости составлял 17 тысяч солдат и офицеров.
Комендантом был назначен генерал-лейтенант войск СС Фридрих Рейнефарт, отличившийся особой жестокостью при подавлении Варшавского восстания. Его боялись
К концу февраля Кюстрин находился в полукольце окружения. Бои на разных участках продолжались, но генеральное наступление еще предстояло. Наблюдая за городом в бинокль, Чистяков убеждался, что бои на этом участке будут жестокими.
На берегу реки стояли несколько сгоревших танков, валялись обломки понтонов, торчали остовы сгоревших грузовиков. Из крепости время от времени летели снаряды в сторону обнаруженных артиллерийских наблюдателей и гаубичных батарей, расположенных в лесу и оврагах.
Заметили и самоходчиков. Тяжелый снаряд взорвался метрах в семидесяти. Под ногами ощутимо вздрогнула земля. Решили переждать обстрел в траншее, которых было вырыто на берегу достаточно. Закурили, присев на утоптанный снег.
Юрий Назарович Глущенко получил несколько дней назад майорское звание. По штату командирам батарей тяжелых самоходных установок эти звания были предусмотрены давно. Но из-за нехватки машин батареи состояли обычно из трех-четырех самоходок. Майорские звездочки большинству комбатов не светили — слишком малочисленные подразделения.
Когда полки увеличили до двадцати одной машины, а батареи до пяти самоходок, наиболее опытным комбатам стали присваивать «майора».
Снаряды рвались где-то правее. Пользуясь передышкой, Фомин подмигнул Глущенко:
— Майора получил, а обмыть не догадался.
— Вчера обмывали.
— Не знаю. Меня не было.
— Ну, обмоем еще раз.
Глущенко достал из планшета плоскую трофейную фляжку на пятьсот граммов, встряхнул ее.
— Спирт, небось? — поморщился Фомин.
— Обижаешь, Григорий Иваныч. Коньяк трофейный.
— Ну, как же! Ты ведь теперь майор.
Пересидеть обстрел спокойно и допить коньяк не удалось. Немцы открыли огонь бризантными снарядами. Они взрывались на высоте полусотни метров, рассыпая сверху веер осколков. Сидели, прижавшись к стенкам траншеи, гадая повезет — не повезет.
Один из зарядов взорвался поблизости, осколки взрыли бруствер, несколько штук вонзились в дно траншеи под ногами у самоходчиков. Неизвестно, чем бы все кончилось, но открыла огонь наша артиллерия, и немецкие гаубицы понемногу замолкли.
Еще с неделю продолжалась переформировка, затем объявили приказ готовиться к наступлению.
Бои за Кюстрин и плацдармы на правом берегу Одера шли, практически не прекращаясь. Основной удар был нанесен в первых числах марта. В течение трех дней немецкий гарнизон был расчленен на несколько частей.
Город-крепость оборонялся ожесточенно, несмотря на постоянные удары советской авиации и артиллерийский обстрел. В нем участвовали бригада 203-миллиметровых гаубиц и дивизион из шести 280-миллиметровых мортир, самых мощных сухопутных орудий Красной Армии.