Зверолов
Шрифт:
Троост охотно бы изучил одну из особей поближе, но прикасаться к рептилоидам ему строго запретили. Даже с их согласия. Даже по их собственной просьбе. Пришлось ограничиться визуальным наблюдением.
Племя Шипящих Агам, с которым установили контакт этнографы, вело себя вполне дружелюбно. К появлению странных белых людей без чешуи, но с волосами они отнеслись удивительно флегматично. Почти ничего не спрашивали, любопытства не проявляли, вещей не выпрашивали и не крали.
Этнографы наладили с ними натуральный обмен, чтобы получить несколько туземных изделий, но рептилоиды обменивались вяло, без интереса.
Каждый полученный предмет рептилоиды сначала показывали шаману — и лишь с его одобрения начинали пользоваться. Пока что шаман забраковал только зажигалку — табу, мол, огонь надо разводить трением. Но этнографы быстро поняли, что власть шамана в племени даже выше, чем у вождя. Вождь в общем-то исполнял чисто парадные функции — его толком никто не слушал, он не пользовался никаким особым уважением. Зато шаману буквально заглядывали в рот.
По счастью, против белых пришельцев он ничего не имел. Правда, и говорить с ними отказывался наотрез. Шаман вообще редко выходил из святилища — здоровенного мегалита, сложенного из гранитных глыб. Такие святилища есть в каждом племени — все разной формы, одни каменные, другие деревянные. Судя по размерам, строили их усилиями целых поколений.
Хижины самих рептилоидов были далеко не столь впечатляющи, состояли из травы и веток. В каждой обитало ровно четыре особи — ни больше ни меньше. Либо только самцы, либо только самки. Также в стойбище был большой общинный дом, в котором племя совместно трапезничало и время от времени устраивало обрядовые игрища.
Несмотря на практичный склад ума, у рептилоидов было множество странных обычаев и нелепых табу. Этнографы просто захлебывались от восторга, изучая такой богатый материал.
Например, у каждого члена племени было два имени. Настоящее хранилось в глубокой тайне, и называть его кому бы то ни было — табу. Все знали друг друга под прозвищами, которые давал шаман, причем старался выдумать поуничижительнее. Пыльная Лепешка, Хромой Таракан, Желтая Слякоть…
В прогулке по стойбищу Трооста постоянно сопровождал кто-то из этнографов. Кажется, они немного опасались оставлять неспециалиста наедине с туземцами. Хотя этнографы и сами еще знали о рептилоидах не очень много. Те ничего особо не скрывали, но и общаться тоже не рвались.
По крайней мере, с пониманием проблем не было. Язык рептилоидов оказался на редкость простым и логичным, так что создать переводчик удалось в рекордные сроки. Грамматика совсем как во всеземном — набор простых правил без каких-либо исключений. Все существительные оканчиваются на «-о», глаголы — на «-и», прилагательные — на «-с». Ударение всегда на предпоследнем слоге. Овладев словарем, программа почти сразу стала выдавать очень правильные, чистые субтитры. Никакой каши с падежами, как на Иннаа.
Трооста больше всего интересовала охота. Но он наблюдал и за повседневной жизнью племени. За их брачными обычаями, питанием, размножением…
Питались рептилоиды примерно тем же, что и люди. Только упор делали на мясо и рыбу — фрукты и ягоды
Брака как понятия у них не было, постоянных пар рептилоиды не образовывали. Однако романтические отношения место имели — и в немалых количествах. Стоило немного побродить по задам хижин, чтобы наткнуться на уединившуюся парочку, облизывающую друг другу глаза. Судя по всему, этот процесс возбуждал их так же, как людей — поцелуи.
Но что показалось Троосту очень странным — полное отсутствие детей. Среди рептилоидов были очень молодые, почти подростки, были и глубокие старцы… но ни одного ребенка. Вероятно, их держали где-то в другом месте.
Добиться ответа от самих туземцев не получалось. Троост спрашивал дважды — у молодого парня и женщины средних лет. Парень пожал плечами и сказал, что у него детей нет. Женщина созналась, что у нее двое детей, но на вопрос, где же они, коротко ответила: «Не здесь». Поскольку при этом на Трооста смотрели, как на полного идиота, от дальнейших расспросов он воздержался.
В первый же день Троосту повезло стать свидетелем самого настоящего пророчества. Все племя собралось в центре стойбища, возле святилища, и расселось вкруг костров. Вождь что-то невнятно забубнил, но его никто даже не слушал — все смотрели на шамана. Тот приложил одну руку к сердцу, а вторую устремил в небеса и произнес:
— Мне было открыто, что племя должно выстроить дольмен.
— Еще дольмен?! — заорал кто-то из племени.
Остальные рептилоиды тоже гневно зашипели, недовольные такой волей богов. Но шаман оскалился, высунул раздвоенный язык — и все стихло.
— Да, еще дольмен, — повторил шаман. — Должен он состоять из пяти каменных плит, из которых четыре будут вкопаны в землю, а пятая на них лежать. Должен он быть выстроен в течение двадцати дней. Если дольмен будет выстроен в срок, урожаи ягод станут лучше, а в реке появится больше рыбы. Если же племя не успеет в срок, ягоды исчезнут, рыба исчезнет — племя будет голодать.
Рептилоиды сердито забормотали, явно не горя желанием ворочать здоровые каменюки. А Троосту невольно вспомнились земные пирамиды, Стоунхендж, истуканы Пасхи… интересно, насколько охотно строили их? Не грозили ли и там жрецы и друиды чем-то подобным?
Потом шаман опять скрылся в святилище. Троосту очень хотелось войти и посмотреть, что там внутри, но перед дверью стоял стражник с копьем. Он лениво жевал кусок древесной смолы, взгляд у него был пустой и отрешенный, но Трооста он пропускать не собирался.
— Туда входить нельзя, — пробурчал стражник, опуская копье.
— Почему? — вежливо спросил Троост. — Что там?
— Святилище.
— И кому вы там поклоняетесь? Если это не секрет, конечно.
— Мы никому не поклоняемся. Мы приносим жертвы.
— Ясно… А взглянуть можно?
— Нельзя.
— Почему?
— Потому что нельзя.
Сопровождающий этнограф взял Трооста за плечо и отвел в сторону. Укоризненно глядя на зверолова, он прошептал: