Зверские сказки
Шрифт:
— Лично я бы хотел попробовать медовой морковки… — прошептал сычик Уг. — Её можно где-то найти?
— Конечно, нет, — ответила мать. — Наш мудрый предок уничтожил медовоморковное поле. Теперь на свете есть только обычная морковка. Ух, здорово, правда?
— Угух, — без энтузиазма отозвались близнецы.
— А ведьма Койя нас с Угом не превратит в кого-то другого? — испуганно спросил птенец Чак.
— Конечно, нет. — Чуга снисходительно ухнула. — Ведь то было самое последнее её колдовство. Она могла превращать зверей только на своей земле. А на нашей земле стала самой обычной самкой койота. Разве что смеялась всегда слишком громко. И её потомки, койоты-бандиты, тоже очень громко смеются. Слышите, из чащи доносится их дикий хохот?
— Слышим, — прошептали близнецы и теснее прижались к матери.
—
— Ух, да! Папа Чуг! Песнь! Поём песнь! — заухали Чак и Уг.
И они всей семьёй запели.
Сычовая народная песнь
Сказка Подлеска
Подлесок — небольшой тенистый лесок, примыкающий к Ближнему Лесу. Состоит из низких деревьев и кустарников. В Подлеске много малины, можжевельника, рябины, мха, грибов. Когда-то здесь было маленькое чистое озерцо с бобровой запрудой, в которой располагался зверский садик «Лучики Бобра» для детёнышей близлежащих лесов. Однако после того, как сычиха Чуга устроила в зверском саду скандал, носилась над озером с диким уханьем и всё усыпала пылью с крыльев, вода затянулась тиной и ряской, и озерцо превратилось в болотце. В Подлеске редко бывает солнечно, постоянно туманы, что является небольшим минусом. Но зато здесь не водятся хищники — а это, несомненно, огромный плюс. Подлесок — уютное и спокойное место, и именно его облюбовала барсучиха Мелесандра для комфортной жизни со своей маленькой дочерью Барбарой.
Сказ о первом барсуке на Луне
— Мам, а папа к нам скоро придёт? — спросила Барбара, когда мама накрыла её тёплым моховым одеяльцем.
—
Они действительно обсуждали этот вопрос не раз и не два. Они обсуждали этот вопрос каждый день, но Барбара была упряма и не теряла надежды когда-нибудь получить тот ответ, который она хотела, а не тот, который давала мама.
— Он не придёт, — сказала Мелесандра, и Барбара, как обычно, насупилась.
— Почему?
— Ты же знаешь. Твой папа Бадгер стал первым барсуком на Луне.
— Расскажи мне эту историю! — попросила Барбара, глядя в окно на Луну, похожую на обгрызенную с одного бока шляпку белого гриба. Где-то там, на обратной стороне шляпки, жил её смелый и героический папа.
— Хорошо, — согласилась Мелесандра. — Слушай, дочка.
Раньше Луна всегда была круглой, как шляпка гриба или как яйцо. Она висела над Подлеском каждую ночь, а по зеркально-гладкой поверхности озера к ней тянулась сияющая дорожка.
Но однажды Небесный Медвежонок зашвырнул на Луну свои игрушки-метеориты. Медвежонок не хотел причинить никакого вреда, ему просто было скучно и одиноко. Но при падении метеориты пробили в Луне огромные дыры-кратеры. И из этих кратеров, как червяки из дырявого гриба, на поверхность вылезли луноты, до тех пор дремавшие в глубине.
Луноты принялись пожирать Луну. Каждую ночь они откусывали от неё дольки, и Луна перестала быть круглой, а напоминала обгрызенную с одного бока шляпку гриба и становилась всё меньше и меньше. Конечно, жители Дальнего Леса, Ближнего Леса и Подлеска были крайне взволнованы сложившейся ситуацией. Исчезновение Луны стало бы настоящей трагедией. Ведь Луна не просто украшала по ночам небо. Она освещала ночным животным путь через заросли, по ней определяли, который час, ну и самое главное, вместе со светом с Луны лилась музыка. Каждую ночь Луна пела лесным зверям колыбельные, такие красивые и мелодичные, что им пытались подпевать (весьма фальшиво) не только волки, но даже и псы из села Охотки.
Жившие в Подлеске барсуки Мелесандра и Бадгер тоже очень любили лунную музыку. Они никогда не пытались подвывать колыбельным, просто слушали их, обнявшись в своей уютной норе. Мелесандра и Бадгер недавно поженились и ждали рождения своего первого детёныша. Они решили, если родится мальчик, дать ему имя Барбр, а если самочка — Барбара. Слушая лунную музыку, они представляли, как сладко будет спать под неё их детёныш, когда родится.
Но по мере того, как луноты отгрызали от Луны дольки, музыка становилась всё тише и тише. А когда от Луны осталась только половина, колыбельные совсем смолкли.
Без колыбельных барсукам не спалось.
— Нужно что-то предпринять, Мелли! — сказал барсук Бадгер на третью ночь непривычной тишины. Мелли было домашним именем Мелесандры.
— В каком смысле, дорогой?
— Мы не можем просто молча сидеть и смотреть, как луноты уничтожают Луну! — воскликнул барсук.
— Не волнуйся, дорогой, — ответила Мелесандра. — Я уверена, что в Зверской Небесной Академии занимаются этой проблемой. Мы с тобой — обычные звери. А в Академии — учёные, космонавты и суперагенты. Они наверняка уже что-нибудь придумали и предприняли.
— Если так, почему Луна по-прежнему убывает? Посмотри, осталось уже меньше половины! Схожу-ка я в Небесную Академию и спрошу, как идёт операция по спасению Луны. Может быть, им не хватает зверей? Попрошусь я на Луну добровольцем.
— Вот только не надо уходить добровольцем! — испугалась Мелесандра. — Не забывай, что у нас скоро родится детёныш!
— Об этом я не забываю ни на минуту.
Барсук Бадгер вылез из тёплой постели, съел холодный сэндвич с личинками и отправился в Зверскую Небесную Академию, располагавшуюся в заброшенном сарае на окраине села Охотки.
— А ну, стоять! Куда кр-р-радёшься, звер-рь?! — прорычал пёс Полкан, охранявший вход в Академию.
— А я не крадусь, — развёл лапами Бадгер. — Я просто иду.
— Куда? — жёстко спросил пёс.
За его спиной через приоткрытую дверь в полумраке сарая барсук Бадгер различил свисавших вниз головой с потолка и покачивавшихся из стороны в сторону летучих мышей.
— Сюда. В Зверскую Небесную Академию, — сказал Бадгер.
— Что ты за звер-рь? Пор-р-рода?
— Барсук я…
— Имя, бар-р-рсук?