Зверские сказки
Шрифт:
— Но разве я хоть раз выдрала хоть один клочок твоей шерсти? — уточнила Лемма.
— Вообще-то нет, но папе Песцу я скажу, что да. И он тогда тебя съест, а мне наймёт новую няню.
— И тебе совсем-совсем не будет меня жалко? — спросила няня.
— Одним леммингом больше, одним меньше, — неуверенно ответила Пёска.
— Что ж, тогда беги к папе и жалуйся. — Лемма отложила пуходёрку, уселась за стол и смиренно сложила лапки.
Пёска потупилась и не двинулась с места.
— Что же ты стоишь? А-а, наверное, ты хочешь, чтобы я положила тебе на блюдечко немного морошкового варенья, прежде
— Прости, Лемма, — пискнула Пёска. — Я не собиралась жаловаться папе. Ты моя любимая няня, и я не хочу, чтобы тебя кто-то съел. Я так сказала, чтобы ты испугалась и меня не вычёсывала.
— Я так и подумала, моя девочка, — улыбнулась няня, и усы задорно встопорщились на её круглых щеках. — Я знаю, что в душе ты очень добра. Но почему же ты так не хочешь вычёсываться?
— Потому что каждый раз после вычёсывания белой шерсти на мне становится всё меньше, а бурой — всё больше.
— Ну конечно, Пёска! Ты же песец. А у песцов сейчас весенняя линька: белый мех, оставшийся с зимы, выпадает, а новый, тёмный мех — вырастает. Это просто значит, что скоро лето.
— Не хочу лето, — насупилась Пёска. — Не хочу, чтобы у меня был бурый мех. Мне нравится белоснежная шубка, которая была у меня зимой, под цвет снега. Мне нравится всегда быть беленькой — и чтобы земля всегда была беленькой, это так красиво!
— Ты сама не знаешь, о чём говоришь, — нахмурилась вдруг няня Лемма. — Вечно белая шерсть песца и вечно белая шерсть земли означает вечную зиму.
— А что плохого в вечной зиме? — спросила Пёска.
— Мёрзлый Демон, — шёпотом ответила Лемма.
— Мёрзлый… Демон? — испуганно переспросила Пёска. — Кто это?
— Тот, кто однажды чуть не стал хозяином Дальних Сопок.
— А про этого демона есть какие-то сказки? — с надеждой спросила Пёска. Ей очень нравились сказки няни Леммы — они были страшные, но всегда хорошо кончались.
— Только одна, — ответила Лемма. — Она называется «Невеста Мёрзлого Демона». Иди сюда. Я буду вычёсывать твою прекрасную шёрстку и рассказывать сказку. Договорились?
— Договорились! — Пёска подошла к няне Лемме и сама подала ей розовую пуходёрку со стразами.
Давным-давно жили в Дальних Сопках муж и жена, состоятельные песцы. Год за годом они меняли свои бурые шубки на белые, а белые снова на бурые, и вот уже старость начала показывать свой острый нос из-за сопки, а у них всё не было недопёсков.
Тогда в полнолуние в начале весны пошли песцы к священному болоту. И муж привязал клочок белой шерсти к кусту морошки и взмолился:
— О великая Ундра! Почему ты не даёшь нам детей? Обещаю, если родится детёныш, я буду любить его больше жизни, стая леммингов будет прислуживать ему ежечасно, и ни в чём он не будет нуждаться, и даже зимой у него всегда будет вдоволь морошки.
А жена песца привязала к коряге клочок бурой шерсти и взмолилась:
— О великая Ундра! Мы с мужем — два старых, недостойных, облезлых песца, мы не способны даже продолжить наш род и дать потомство. Но твоё могущество безгранично, о Ундра-мать! Умоляю, дай нам дочь, похожую на тебя, и мы будем поклоняться ей, как тебе, и никогда не замарает она своих чистых
И ответила им Ундра из-под земли утробным рычаньем:
— Так и быть, я дам вам дочь с пушистым и нежным мехом. Обращайтесь с ней, как с принцессой. Поклоняйтесь ей, как богине. Но если однажды зима не сменится летом, если белая шерсть земли не сменится бурой, вы нарядите вашу дочь в подвенечное платье, запряжёте в упряжку леммингов и отправите её прочь из дома. Вы согласны?
— Как же мы отправим собственного детёныша на мороз? — удивился песец.
— Она не пропадёт на морозе, — ответила Ундра. — Я дам ей мёрзлое сердце.
— Ерунда это всё! — шепнула ему в ухо жена. — Не бывает так, чтоб зима не сменялась летом, а белая шуба бурой. Говори, что мы соглашаемся!
— Мы согласны! — сказал песец.
Той же весной у песцов родилась девочка-недопёсок, и они дали ей имя Цеса.
И мать, и отец души не чаяли в Цесе и относились к ней как к принцессе. Она никогда не убирала нору, чтобы не замарать свою шелковистую шерсть и не травмировать нежные подушечки лапок. Двенадцать преданных леммингов выполняли все её прихоти. Она ни в чём не знала нужды, и у неё всегда была самая спелая и свежая морошка, от которой качество шерсти, когтей, зубов и усов постоянно улучшалось.
К зиме из девочки-недопёска Цеса превратилась в красивую юную самку на выданье, а бурый мех её сменился белым — и не просто белым, а самым белым во всех Дальних Сопках. Зимняя шубка Цесы была безукоризненно шелковистой, блестящей, ухоженной, белоснежной с чуть голубоватым отливом. Стаи самцов-женихов целыми днями обивали пороги песцовой норы: её лапы и сердца просили и песцы с соседних сопок, и горностаи, и даже полярные медведи. Но Цеса каждого спрашивала, есть ли в норе или берлоге штат слуг, желательно леммингов, которые будут удовлетворять каждый её каприз, готовить ей вкусную еду, вычёсывать перед сном и сдувать с неё пылинки. И каждый раз выяснялось, что слуг у жениха либо нет, либо есть всего один какой-нибудь завалящий пожилой лемминг, и что жених имеет наглость считать, что Цеса будет сама готовить и прибираться в норе.
— Недостойные! — гордо морщила свой красивый влажный нос Цеса. — Уходите все прочь! Я выйду замуж лишь за того, кто обеспечит мне условия лучше, чем в отчем доме. А в отчем доме я живу на всём готовом и ни в чём не знаю нужды.
Та первая зима в жизни Цесы оказалась снежной и затяжной. Шли дни, недели и месяцы, а белая шкура земли по-прежнему оставалась холодной и белой, и метели заметали кустарники, хотя снегу давно уже пора было вылинять потоками талых ручьёв и бурой шкуре земли давно пора было покрыться свежей травой, лишайниками и мхами.
Чем дольше продолжался период белой шкуры, тем больше страдали жители Дальних Сопок: у них заканчивались заготовленные на зиму пищевые припасы — сушёные грибы и ягоды, морошковое варенье и пастила, консервы из жуков и личинок. Их моховые подстилки скукожились, высохли и больше не давали тепла. Их мучил голод и холод, подушечки лап, носы и кончики хвостов стали нечувствительными из-за обморожений. Казалось, зима воцарилась в Дальних Сопках навечно.
И только Цесе нравилось, что зима не кончается.