Зверя зависимость
Шрифт:
— Переживаешь за будущего мужа? — усаживаюсь на топчан, внимательно смотрю на соседочку.
— Отвали, — шипит Геля.
— Всё с твоим мажором нормально будет. Потрепал его волк, но это не смертельно.
Она глядит на меня с удивлением. Я смотрю на неё, она на меня…
Что?!
— Женя сказал, Игорь в порядке, — растерянно хлопает ресницами.
— В порядке, — киваю, но у меня на роже написано — нет. — Скорая едет.
— Господи… — шепчет соседочка, бросает бинт и хромает к двери.
— Не хрен тебе
Мажор сейчас не в лучшем виде. Не хватало, чтобы ангелочку поплохело от впечатлений.
— Отойди! — шипит, пытается меня обойти.
— Реверс, — разворачиваю её и легко подталкиваю к табуретке.
— Не трогай! — бьёт меня по руке ладошкой и так глядит — взглядом убивает. — Не смей ко мне прикасаться, дядя! — почти рычит, даром, что человеческая девчонка. — Противно!
От её злости, напора я на мгновение теряюсь, но ей хватает — выходит за дверь, а я стою в избушке, во рту горечь. Желчь, яд… Почему-то слова Ангелины ранят меня больнее клыков врага, душу рвут в клочья. Особенно «дядя» это её, брезгливо выплюнутое.
Стою, прижав ладонь ко рту, и глазам не верю. На земле Соловьёв в крови, в разодранной одежде, а рядом с ним Жека с аптечкой. Она в кухне «обитала», пользовались ей редко, максимум — бинт достать, чтобы замотать порезанный палец.
Малодушной я никогда не была, но сегодня… Плевать, что Соловьёв гад, я не должна была стоять и слушать его вопли, надо было громче орать, звать на помощь. Сосед в бане был… и он не слышал. Или не хотел слышать? Окна бани выходят на задки зимовья, там зверь Игоря… убивал.
— Жень, ты говорил, с ним всё хорошо, — шепчу, а у самой голова кружится.
— Ты чего из избы вышла? — он подхватывает меня под локоть, помогает сесть на чурку, на которой дрова колют. — Воды принести? — щёлкает пальцами перед моим лицом.
— Не надо, — отпихиваю его руку. — Игорь без сознания?
— Только что отключился. Вида крови не выносит. Гель… Не переживай так, нормально с ним всё будет.
— А волк?
— Убежал. Я его спугнул.
Странно всё это… Но думать я не могу, в голове натуральный фарш.
— Женя, я кричала… Игорь тоже кричал. Где ты был?!
— В лесу. Услышал — прибежал. Он тебе что-то сделал?
— Кто, волк?
— Игорь.
— Замуж звал, — лепечу в полубреду.
— Так… понятно, — Женька запускает пальцы себе в волосы. — И что думаешь?
— О чём? — я вздрагиваю, понимая, что спросил мой начальник. — Ты нормальный, вообще?!
Он открывает рот, чтобы ответить, но мимо в махровом халате и банных тапочках дефилирует наш новый сосед.
— Ты куда? — Женя окликает его.
— На гору. Позвонить надо, чтобы твой бизнес по швам не треснул, — мимоходом заявляет сосед.
— Что это значит? — спрашиваю у Жеки, когда белый халат скрывается в темноте за деревьями.
— А ты как хотела? —
— Ты тут причём? Его волк покалечил.
— Я не доглядел… Хрен знает, где его папаню черти носят, — сплёвывает на землю, смотрит в сторону дороги. — Куда он поехал посреди ночи?
— Домой, — говорю тихо.
— Охренеть дела… — Женька мотает головой, нервно улыбается.
И тут до меня доходит:
— Стоп! Ты реально думаешь, что наш новый сосед может помочь?
— Может. У него есть связи.
Какие связи надо иметь, чтобы приструнить депутата из большого города? И зачем с такими связями снимать обшарпанную однушку в Падалках? Я допускала мысль, что этот тип… имени, которого я до сих пор не знаю, может быть бандитом, и знала благодаря Наташке, что деньги у него водятся, но, видимо, это даже не верхушка айсберга.
Скорая приезжает сравнительно быстро. Молоденькая доктор оперативно приводит Гарика в чувства, и после сбора анамнеза его грузят его в карету. Уколы от бешенства поставят, заштопают — и будет как новенький… Хочется верить.
Женя решает ехать за скорой в город, а я хромаю в дом. Не знаю как буду дальше здесь работать — под горлом тошнота и страшно. И Михал Борисыч… Он мужик конкретный, депутат — власть, деньги, беспредел. Я не верю, что наш новый сосед может помочь. Понты это. Куда дяде с политиком тягаться? Связи у него… У отца Игоря тоже связи и ого-го какие!
Переодеваюсь в повседневное, пью воду из гранёного стакана, а руки ходуном и зубы о стекляшку клацают.
В таком виде меня застаёт сосед. Он стоит на пороге кухни и смотрит — впечатление, что мне рентген делают.
— Собирайся, в город едем, — наконец, сообщает.
— На чём? — я наигранно хмыкаю, стараясь не выдать своего реального состояния. — Женька уехал.
— Вопросов не задавай. Собирайся, закрывай тут всё и выходи на улицу, — он разворачивается и собирается уйти.
— Эй, дядя!
Сосед останавливается, и я вижу, как под махровым халатом на его огромной широкой спине напрягаются мышцы. Бесит соседа, когда я его дядей зову. Ой бесит!
— Ну? — не оборачиваясь, спрашивает.
— Зачем ты в Падалки приехал? — выдаю вопрос, который меня грызёт со страшной силой. — Кто ты такой?
— Лучше мажора пробей. Выскочишь замуж, и знать не будешь за кого.
Здоровенный мужик с не самой дружелюбной рожей ухмыляется, а у меня в ушах пищит от нервного напряжения. Я привыкла судить о человеке по его поступкам, и сегодняшнее безразличие соседа поставило жирную точку в моих душевных метаниях. Он в бане слышал крики… если не мои, то Игоря точно, и ничего делать не стал. Этого достаточно, чтобы понять — с ним никаких дел иметь не стоит.