Зверя зависимость
Шрифт:
Проблему он решает гениально — выворачивает баранку и дёргает ручник. Мы как в лучших американских фильмах совершаем крутейший разворот. Спасибо, господи, на пустой дороге! Из открытого окна несёт подпалённой резиной, дядя въезжает во двор колледжа.
Сказать, что на нас пялятся — ничего не сказать. Прижимая к груди рюкзак, огромными глазами смотрю на студентов, потом перевожу взгляд на Рамиля:
— С-спасибо, — благодарю его за доставку меня живой и почти невредимой до места.
Дёргаю ручку на двери,
— Погоди, её заедает, — сообщает мой гонщик. — Я снаружи открою.
Огромный бородатый дядька выходит из машины, а студенты во дворе смотрят на эту картину и фигеют. Особенно фигеют студентки. Поубивала бы…
— Прошу, — Рамиль с улыбкой подаёт мне руку, помогая выйти из машины.
Общественность в шоке.
Дядя не размениваясь на слова, прижимает меня к себе и целует. Совсем не по-детски, с языком… жарко. У меня трусики мокнут моментально. И это на глазах у всего колледжа практически!
У раскидистой ивы курят типа самые популярные в музыкалке парни — три штуки, старшекурсники. Кажется, кто-то из них подавился сигаретным дымом. Кашляет.
— Пока, — улыбаюсь, как последняя идиотка, и глажу ладошкой шерстяную грудь дяди в глубоком вырезе футболки.
— До вечера, кнопка, — он ещё раз целует меня, но уже сдержанно, и садится в тачку.
Так я ещё в колледж не приезжала.
Иду по двору с гордо поднятой головой, и на экзамен уже как-то плевать. Сдам. А не сдам — пересдам. На меня смотрят. Всё. Тут и преподы есть.
Поднимаюсь по лестнице, захожу в здание, а вокруг такая тишина, словно вымерло учебное заведение. Зомби-люди стоят у окон и пялятся на меня. Иду к нужной аудитории — в коридоре поживее будет. Тут нет обзора на двор, и это спасло многим нервную систему.
— О, явилась, гелентваген! — голос Ленки режет слух.
Терпеть не могу, когда меня так называют! Пошло от Гелика… Немного больной фантазии нашей старосты и вуаля — гелентваген я. Бесит нереально!
— Ещё раз так меня назовёшь — уйду, и пусть твоя стипуха хоть плесенью в кассе покроется, — рычу на Ленку.
Староста застывает с приоткрытым ртом. Удивилась.
Раньше я не смела огрызаться. Мне скажут, а я молчу. Даже, если обидное. Язык, конечно, всегда чесался рявкнуть, как следует, особенно на Лену, но глупые страхи заставляли молчать. Типа мне с этими людьми ещё учиться. Их много, а я одна.
Теперь что-то изменилось… Всё изменилось! Я чувствую себя уверенно и никому не позволю издеваться надо мной.
— Молодец, Геля, — одна из отличниц решает меня поддержать. — Запарила уже погоняла раздавать, — косится на старосту.
— Чо ты сказала? — гнусаво спрашивает Ленка. — Офигела?!
— Что слышала, — смело заявляет отличница. — Могу экзамен завалить. Хочешь?
Ленка не хочет. Потому что если хоть кто-то из группы сдаст на неуд, то старосту лишат стипендии.
Довольная, как слон, я плюхаюсь на лавочку возле аудитории. Достаю учебник из рюкзака и только собираюсь освежить предмет в памяти, пока есть время, рядом со мной усаживается ещё одна моя одногрупница.
— Гель, а кто тебя привёз? — спрашивает шёпотом.
Ну, началось…
Глава 25
Я хромаю по пустому коридору, волоку за собой рюкзак, а он словно до отказа камнями набит. Это меня груз «неуда» тяготит. Никогда я двойку на экзамене не получала. А тут…
Переволновалась.
Отбивалась от любопытных одногрупников.
Завалила.
И самое обидное — ответы на вопросы в билете я знала. Тупо не получилось собраться и написать. А потом ещё двух слов перед преподом не смогла связать.
Останавливаюсь возле закутка, где у нас располагается гардероб, и приваливаюсь плечом к стенке. Дышу. На глазах слёзы. Как я так, а?.. Обидно до жути! Пересдам, конечно, но факт провала меня угнетает.
— Ты видела, у Таюрской вся шея в засосах, — слышу я голос Ленки из-за угла.
— Видела, — отвечает её лучшая подружка, тоже стерва, каких поискать. — А ещё я видела мужика, с которым она утром во дворе музыкалки сосалась. Страшный — жесть! Но на тачке.
— Я тебя умоляю! — староста кривит голос. — Говорят, он пенсионер.
— Ну-у… Лет тридцать пять, наверное. Не старый.
— Пенсия! — Лена настаивает, а у меня кровь закипает. — Кто на гелентвагена ещё посмотрит? — хмыкает. — Она — хромая и тупая, он — старый и страшный. Идеальная пара! — ржёт.
Я стою в оцепенении с чётким желанием повыдёргивать Ленке волосы. Борюсь со ступором, отмираю, но когда захожу за угол, вижу спины удаляющихся кукушек.
Гавкать вслед, теряя остатки самоуважения, не хочется. Хлюпаю носом, вытираю слёзы и думаю, что Ленке и так хватит впечатлений. Дойдёт до наших, узнает о моём провале на экзамене и «обрадуется». Осталась наша староста без стипендии в следующем году.
Но даже позлорадствовать от души не выходит. Топаю к выходу, настроение — дрянь. Поеду домой учить матчасть.
Утро на работе начинается с плюшек. Меня оперативно снимают с должности грузчика и посвящают в экспедиторы. Ведь теперь у меня есть автомобиль!
Во имя огурца, руля и халявного бензина. Трудодень!
Получаю в кассе бабло на бенз, там же мне внезапно выдают аванс, чтобы мотивировать. Я рад. Прячу деньги в кошелёк, кошелёк в бардачок и размышляю, как потрачу «бешеные тыщи». Надо с Геликом посоветоваться.