Зверя зависимость
Шрифт:
Что я скажу? «Кнопка, я в баре в компании дозы, и сейчас мне будет хорошо…»
Это срыв. Сколько их таких будет? И на х*ра молодой девушке старый мудак-наркоман?..
Мотор в груди заныл с болью. Я достал таблетницу из кармана, открыл, посмотрел на лекарство и снова закрыл её. Пилюльки должны спасти мою жизнь, если с сердцем стало плохо. Но какой в этом смысл? Я собираюсь убить себя. Каждая постилка — шаг в пропасть.
Сдохну под кайфом.
— Альфа, вы в порядке? — бета усаживается на заднем сиденье. — Давайте я поведу.
Он не в порядке, но интересуется моим состоянием и даже готов сесть за руль.
— Расслабься, Каир, — смотрю на него в зеркало дальнего вида, выжимая почти максимальную скорость из навороченной тачки, — я не под дозой.
— Слава Луне, — бета выдыхает.
— Ты прости… — хмурюсь, — чёрт попутал.
— Нормально, — Каир отмахивается от моих извинений, как от мухи, — главное, что вы не закинулись этой дрянью.
За что мне — говнюку — такие «пупсики» в товарищи достаются?
Топлю тапку в пол, а в голове слова ангелочка — «люблю тебя, дядь…» и что ещё про борщ со сметаной. Смешно и наивно, а я от этой её простоты зависим больше, чем от дури. Чуть не просрал всё. Чуть девочку мою не профукал…
Любит меня.
Старого, почти опустившегося мудака. Разглядела ведь как-то мужика в таком чмошнике. Парность не при делах. Нет, однозначно. Инстинкты могут помочь ангелочку подавить страх, раскрепостить в койке, но чувства… Они настоящие.
Учусь верить в себя. Мне ещё многому предстоит научиться. Например, не врать. Даже по мелочам…
Во дворе прощаюсь с бетой. Он вроде в порядке. По крайней мере, убеждает меня, что домой доберётся без проблем. Верю на слово. Этому волчаре сильнее по лысой башке прилетало — вставал.
Еду в лифте и вычленяю из сотен подъездных запахов ароматы борща, котлет и розы. Никогда ещё меня женщина дома не ждала. Хочется присесть на корты, задрать голову к лампе и завыть, но я приличный дядя альфа. Рычу от нетерпения — это максимум.
Открываю дверь ключом, щёлкаю выключателем в прихожей, и у меня на шее виснет ангелочек. Глазки заплаканные блестят — испуганная она. Разглядывает меня, ладошками лицо обхватила.
— Ты же не?.. — Геля поджимает губки, хмурится.
— Нет, — мотаю головой и целую сладкую.
Ладошки у моей красавицы ледяные и трясётся, бедная. Мудак и есть мудак — ангела чуть до смерти не напугал. На х*ра я вообще в этот бар попёрся? Зачем мне всё это, когда дома такое счастье ждёт?
Целую мягкие губки пары, прикусываю и шарю рукой в поисках дверной ручки. Я в словах не силён, лучше действиями объясню, что люблю… Люблю!
— Дядь! — Ангелинка верещит, когда я подхватываю её под бёдра и, усадив к себе на талию, заношу в ванную. — Дядь, у-у-ужин!
Лыблюсь и перешагиваю бортик. Мы в одежде, сверху хлещет прохладная вода, а мой ангелочек с приоткрытым ротиком и мокрыми прядками волос на лице, возмущена до предела. Кручу вентиль — делаю воду теплее. Так лучше? Судя по всему — нет. Получаю ладошкой по макушке за хулиганство. Подмочил ангелочку пёрышки — ай-яй!
Девочка моя в майке коротенькой и в шортиках —
Провожу языком по нежной плоти между ног ангела, а она вздрагивает и дышит часто. Дядя альфа и тут будет первым. У меня от осознания безусловной монополии на её тело башку сносит напрочь.
Такая красота — и мне. Вся!
Стонет Геля, ноготками моё плечо терзает, а мне в кайф. Вылизываю влажные от соков складочки, дразню языком набухший клитор и погружаю в неё пальцы. Взлёт. Горячая девочка и сладкая. Её вкус в моей пасти возбуждает сознание и не только. Член готов разодрать промокшие насквозь штаны, яйца гудят. Я рычу, доводя ангелочка до исступления. Влажная маечка липнет к её груди — аппетитные полусферы с острыми сосками поднимаются в такт рваному частому дыханию. Вынимаю из неё пальцы, облизываю и смотрю в глаза. Ангел почти в обмороке.
Ещё.
Ещё — недолго. Гелик сжимается тугой пружинкой и, прижимая ладошку к губам, со стоном кончает мне в рот. Я дурею от её вкуса — роза, уже не невинная, но по-прежнему нежная, распустившаяся в моих грубых лапах.
Выпрямляюсь, прижимаю её расслабленную после оргазма к себе и делюсь с ней в поцелуе её же вкусом. Вылизываю ротик, урчу и хочу ещё…
— Дядь… ну что ты за человек? — шепчет, задыхаясь, моя истинная, а я расписываю изящную шейку укусами, оставляя метки.
— Не человек я, — вгрызаюсь в нежную кожу. — Зверюга.
— Похож, — хихикает.
— Я люблю тебя, кнопка, — признаюсь неожиданно для неё.
Не стал говорить по телефону, хотел посмотреть в глаза. Смотрю. Геля не дышит. Замерла. Теребит музыкальными пальчиками пуговицу на моей рубашке, ротик от удивления приоткрыла.
— Не надо было, — отводит глаза. — Ты, наверное, подумал, что я… ну… легкомысленная.
— Чего? — гну бровь, не понимаю.
— Ты задержался, трубку не брал, а я волновалась… Но я не поэтому тебе сказала. Понимаешь?
— Ничего не понимаю, — улыбаюсь бреду, который несёт от волнения мой ангел. — Просто люблю, — шепчу ей на ухо. — Тебя люблю, кнопка.
Дышит. И я выдыхаю.
Никому я никогда таких слов не говорил. И не любил никогда до ангелочка. Без неё я не смогу теперь… Смысл моей никчёмной жизни в этой нежной девочке. В пальчиках её музыкальных, которыми она меня за сердце держит.
Или за яйца?..
Гелик смотрит мне в глаза и расстёгивает пуговицу на моих штанах. Прикусывает припухшую от поцелуев губу, и я уже не я. Рывком подсаживаю ангелочка себе на бёдра, сдёргиваю штаны и вхожу в неё. Мой рычащий стон слышит, наверное, весь стояк девятиэтажки. Двигаюсь в горячей тесноте не спеша, наслаждаюсь моей красавицей. Растрёпанный ангелочек постанывает, обхватив мой торс ножками. Я лишь слегка покачиваю бёдрами, сжимая в лапах упругую попку. Ангелинка стонет и так ей сейчас сладко, что у меня мотор в груди снова ноет.