Зверюшки

Эдельман Николай

Они выехали на Проспект Вождя, и скоро Н. увидел знакомое здание института. Алина сказала:

– Свен, ты можешь остановиться на минутку?

– Сентиментальные чувства нахлынули? Ты посмотри на часы - сколько сейчас времени. Да и пропуска у тебя нет.

– Да... Но...
– и вдруг она воскликнула: - Глядите! Вон Юлия идет! Свен, остановись!

Свен притормозил около тротуара.

– Видишь ли, - сказал он, обернувшись, - ты можешь ей очень сильно навредить...

Но Алина, не слушая его, уже выскочила из машины, потащив Н. за собой. Свен со скучающим видом встал у автомобиля, облокотившись на капот и засунув одну руку в карман.

Алина налетела на подругу, как коршун, и обняла её, прежде

чем та поняла, в чем дело. Чуть опомнившись, Юлия завизжала:

– Алина! Ты! Живая!
– она с не меньшей энергией расцеловала Алину в обе щеки.
– Ты откуда? Где столько времени пропадала? Болела, что ли? Похудела-то как! Но...
– вдруг замямлила она.
– Как же... Ведь говорили...
– затем она заметила Н. и произнесла ещё более ошарашенно.
– И ты здесь! Нет, объясните мне все, а то я ничего не понимаю.

– И не поймешь, - сказала Алина.
– Мы уезжали в Столицу, но не доехали до нее. Я пока не могу с вами встречаться, но может быть, когда-нибудь потом... А сейчас счастливо. Нам пора. И передай привет девчонкам.

Она ещё раз поцеловала подругу, часто-часто замигала глазами и стиснула руку Н. Садясь в машину, она ещё раз обернулась и улыбнулась совершенно ошарашенной Юлии. На мгновение её лицо исказилось, уголок рта поехал вниз, глаза покраснели, но она тут же справилась с собой.

Миновав несколько перекрестков, Свен остановил машину у ресторана "Золотой олень", считавшегося самым фешенебельным в городе. Н. никогда даже не приходило в голову туда зайти, но Свен довольно долго подрабатывал здесь гитаристом.

– Деньги у тебя есть?
– поинтересовался Н.

– Есть.

Они очень благопристойно вошли в ресторан. Метрдотель проводил их до свободного столика. Алина, похоже, чувствовала себя как рыба в воде. Она принялась внимательно изучать меню. Н. зевал, пытаясь скрыть нервозность. Ему казалось, что сейчас в них опознают людей, забравшихся не на свое место, и с позором выгонят. Свен чувствовал себя как рыба в воде: он пожал руку официанту, обменялся с ним несколькими отрывочными фразами и принялся оглядывать зал в поисках знакомых.

– Ага, а вон и Дирк Льюги, - он показал на молодого человека с черными усиками, сидевшего в окружении троих ярко накрашенных девиц в блестящих платьях с огромными декольте, а также двух ребят с крепкими бицепсами, одетых в строгие костюмы с белыми рубашками, галстуками-бабочками и с гвоздиками в петлицах.

– Кто такой?
– спросил Н.

– Собирает дань с подпольных промышленников, - и прежде чем Н. начал приставать к нему с расспросами, добавил, - Дай сюда меню, все равно ты в этом ничего не понимаешь.

Действительно, Н. не имел ни малейшего понятия, какие блюда скрываются под таинственными названиями "эскалоп", "ромштекс", или вызывающий в памяти образ химической лаборатории "карбонад". В ещё больший ужас его приводили выставленные в меню цены. Однако Свена, похоже, они совершенно не волновали. Руководствуясь собственным вкусом, он сделал заказ. Н. получил большую вазу с креветками - также неизвестным доселе лакомством - и почти тут же перепачкал все руки едким соленым соком. Алина сосредоточенно выковыривала из салата оливки и одну за другой отправляла в рот. Н. утащил одну оливку попробовать, решив, что это что-то вроде слив, и с трудом сдержался, чтобы сразу же её не выплюнуть. Они со Свеном пили коньяк, для Алины взяли красное вино.

После двух-трех рюмок и Н., и Алина заметно повеселели. Рассказывали друг другу веселые истории, с интересом дегустировали блюда, которых никогда в жизни не пробовали. Свен послал бутылку вина на стол Дирка Льюги, и тот в ответ пригласил их составить ему компанию. Они приняли приглашение и перебрались за его столик. Алина, совсем захмелев, очередной бокал вылила себе на платье, но только беспечно

махнула рукой, заявив, что это пустяки, и потащила Н. танцевать, хотя едва держалась на ногах, и ему, тоже не слишком хорошо соображавшему, что происходит вокруг, приходилось все время поддерживать партнершу, чтобы она не упала, и тогда Алина начинала говорить, как она его любит, и целовать его, перемазав ему все лицо губной помадой. Потом ей принесли мороженое, сервированное в огромной скорлупе плода, который можно было бы принять за шишку, если бы не торчащий с конца пучок листьев. Алина с любопытством ковыряла ложкой в стенке скорлупы, пытаясь отщипнуть хоть немного недовыскобленной мякоти. Дирк Льюги, заметив её усилия, немедленно заказал такой же фрукт, но целый, заявив, что лучшей закуски к коньяку не существует. К этому времени пили они уже не стопками, а фужерами.

Свен, то ли действительно надравшись, то ли делая вид, заявил, что эти ребята на эстраде совершенно не умеют играть, полез к ним и по старой дружбе отобрал у одного из них гитару. Сначала он сыграл пару обычных танцевальных мелодий, но вторая как-то незаметно перешла в тот мотив с древней пластинки. Пока слушатели пытались сообразить, что это за новая музыка и можно ли под неё танцевать, Свен выдал душераздирающий гитарный запил, от которого не только у Н., но и у всех присутствующих заложило уши. Он продолжал издеваться над инструментом, извлекая из него немыслимые звуки, так и сяк вертя гитару в руках, закидывая за спину, поднимая над головой, пока ошарашенная публика не начала приходить в себя и не послышались крики: "Прекратите безобразие!", еле слышные за немыслимым визгом и скрежетом. Тогда Свен швырнул гитару струнами об пол, отчего она взревела, как тигр, которому наступили на хвост, пинком ноги отправил её в зал, подскочил к усилителю и врубил его на полную мощность. Все звуки потонули в диком реве и пронзительном свисте. К эстраде уже пробирались какие-то люди с невыразительными лицами.

Свен спрыгнул с эстрады, попав прямо на чей-то столик, оттуда - к ближайшему из людей в штатском, очень ловко отправил его в нокдаун, и не торопясь направился к выходу, помахав друзьям, чтобы они тоже шевелились. В ресторане творилось нечто невообразимое. Визг женщин и звон бьющейся посуды был громче воя самовозбудившейся аппаратуры. Н. обнаружил, что Алина вытащила из сумочки револьвер и лихорадочно размахивает им. Он вскочил на ноги, опрокинув столик, попытался уговорить подругу убрать оружие, но она не послушалась и нажала на курок. С потолка посыпалась штукатурка и куски лепнины. Растерявшиеся люди в штатском тоже открыли огонь, паля поверх голов. Публика полезла под столы. Н. не стал терять времени, схватил Алину в охапку и повалил на пол. Алина восприняла это весьма однозначно, повисла у него на шее и присосалась губами к его рту, но Н. потащил её к выходу.

Свен поймал официанта и, тыча пистолетом ему в лицо, отчего тот порывался поднять руки, вручил ему три сотенные бумажки - одну за обед, другую на чай и третью в качестве компенсации за беспокойство и побитую посуду - так что тот остался стоять ошарашенный с полуподнятыми руками, в одной из которых машинально зажал деньги. Дирк Льюги целовал Алине руку и говорил, что был ужасно счастлив познакомиться, и Н. уже подумывал, не выпустить ли в него пулю, в результате чего у него в руке тоже оказался пистолет, и спьяну не сообразив, он выстрелил в зеркало, увидев в нем лицо, смутно напоминающее следователя Ирсона. Алина, продолжая сжимать в одной руке пистолет, другой подкрашивала губы, глядя в зеркальце. Гардеробщик при виде оружия проявил рекорд скорости и выдал им одежду, чуть ли не спрашивая номерков. Когда они выбрались на улицу, у ресторана уже тормозили черные легковые машины. Свен быстро запихнул Н. и Алину в джип, развернулся, ударив бампером соседнюю машину, и покатил прочь, набирая скорость.