Звезда бессмертия
Шрифт:
Самым тщательным образом он еще раз оглядел все вокруг.
“В самом деле, куда могли подеваться мешки? И обушок?…”
Он снова поднялся на широкий светлый выступ машины и пошел вдоль ее кузова, стараясь отыскать в нем хоть маленькую щелку. Возле ажурной решетки, опоясывающей седловину, Роберто остановился.
“Не забраться ли мне на верх седловины?… Что, если там находится входной люк, куда механические руки вполне могли забросить и оба мешочка, и обушок?…”
Юноша легко дотянулся до верхнего переплета ажурной решетки, ухватился за него руками, чтобы сильным рывком подтянуться и бросить тело вверх, на седловину, но совсем неожиданно для
На внутренней площадке машины, сразу за входом, лежали оба их мешка и обушок.
Заглянув вовнутрь, справа от себя, в центре нижней части большой сферы Роберто увидел три кресла. Мягкие сидения каждого из них крепились к довольно толстым металлическим трубам, которые были как бы цельным нераздельным продолжением пола машины.
Перед креслами на наклонном столике-щите, почти полностью опоясывавшем нижнюю часть сферы, светились какие-то приборы. Стены сферы были гладкими и совершенно белыми. Но сквозь их стерильную белизну хорошо просматривался тоннель — сверкающие прожилки его стен, темный квадратный выступ, который плотно облегала нижними боковыми выступами машина, светящийся свод… Только сияние его здесь, в машине, не слепило глаза. Оно было как бы нарисованным, как и стены самого тоннеля, хотя четко передавался и рисунок, и цвет, и объем каждой детали.
Полупрозрачными изнутри были и боковые стены кузова, в центре которого стояла длинная тумба-столик, а за ней, с противоположной от входа стороны, такая же длинная тумба поменьше высотой, которая вполне могла служить дорожной постелью.
В малой сфере, как и в большой, перед столиком-щитом с приборами также стояли три мягкие кресла. Среднее было чуть выдвинуто вперед. Роберто сел в него. На столике прямо перед креслом среди кнопок и маленьких рычажков выделялся сравнительно большой рычаг, синяя рукоятка которого очень удобно уместилась в ладони юноши. А прямо перед правой ногой оказалась широкая педаль…
“Попробовать?…” — мелькнула мысль.
Но усилием воли он одолел искушение. Разве можно оставить деда одного? Ведь потяни он рычаг — и эта загадочная громадина вдруг возьмет да и умчится бог знает куда…
Он поднялся с кресла, пошел по машине к выходу. Увидев мешки, развязал один из них, достал обтянутую буйволовой кожей толстую глиняную флягу и оба металлических солдатских котелка с плотно закрывающимися крышками, неизвестно как и откуда попавшие четверть века назад в дом к Фредерико.
— Слава Виракоче! — радостным возгласом встретил его возвращение дед. — Я уже думал, не мандинг ли снова опутал тебя своими злыми чарами?
Вдвоем с Фредерико они быстро наполнили котелки холодной водой, а флягу — крепким горячим мясным бульоном. Роберто помог старику взобраться на широкий светлый выступ машины и буквально силой втолкнул его в открытый проход.
Они уселись в кресла малой сферы. Здесь, пожалуй, было как-то уютней. Да и путь их лежал вперед, туда, откуда примчалась в минуту смертельной опасности для них обоих эта загадочная машина. Возможно, именно там, впереди, находились те, кто послал ее устранить неисправность, вызванную грубой попыткой Роберто вскрыть настил пола, кто знает… Во всяком случае, позади них — Роберто был в этом совершенно уверен — остался только мертвый тоннель, что вел их в неизвестность под снежными вершинами Анд от такой же безжизненной
В том, что большеглазые существа были добры, Роберто не сомневался. Иначе они не стали бы предупреждать людей о грозящей Земле опасности…
Минута проходила за минутой. Всем существом своим ощущал Роберто на запястье левой руки ритмичный и неумолимо безостановочный ход часов молодого кечуа. Надо было на что-то решаться, но каждое новое движение секундной стрелки почему-то все больше сковывало его, вносило непонятное смятение в душу, заставляло то тревожно замирать, то учащенно стучать его сердце.
Он смотрел на многочисленные рычажки и кнопки на столике перед собой и силился осмыслить, догадаться наконец, какая же из них главная, самая нужная сейчас, могущая вдохнуть жизнь в эту изящную и сильную машину, помочь вывести их из каменной ловушки туда, где на чистом голубом небе светит ласковое солнце…
Слева от него в удобном кресле, свободно откинув большую седую голову на высокий мягкий подголовник, неподвижно застыл Фредерико, и сразу трудно было понять — сон это или голодный обморок сморил старика.
Нет, дед теперь ему не советчик. Все надо спокойно обдумать и решить самому за двоих… Решить и сделать. Пусть вся ответственность ляжет на него. И если, не дай бог, что-то случится с ними нехорошее, то виновным перед людьми будет он, молодой аймара, а не убеленный сединами старейшина рода.
Впрочем, какие люди? Кто узнает о них, об их роковой судьбе? Тайна гор уйдет вместе с ними, а помнить о них будут разве что мать с сестренками…
Как там им приходится теперь у чужих людей? Как хотелось бы их увидеть!
Нет, пропадать им нельзя. Люди земли, его мать и сестренки, друзья с рудника, все аймара, все кечуа, те далекие белые гринго из страны победившей свободы, братья освобожденной Кубы — все честные люди земли должны узнать о грозящей беде. Должны! И он не имеет права на ошибку…
Часы на руке — он видел это краем глаза, — отсчитали еще одну минуту. Обе большие стрелки — короткая и длинная — приближались к двенадцати. Вот уже тридцать долгих часов они в тоннеле. Пора что-то делать, пора.
Поднявшись с сидения, Роберто прошел на площадку, где оставил котелки, и плотно закрыл их, проверил зажимы крышек. Потом возвратился в малую сферу, снова уселся в кресло и, наклонившись немного вперед, правой рукой решительно взялся за большую синюю рукоятку. Нога легла на педаль. Сейчас он нажмет ее, потянет рукоятку к себе и… будь что будет!
“Смелее, смелее, парень!” — приказывал он себе, все сильнее нажимая на, синий рычаг. И вдруг резко отдернул руку. Синяя рукоятка не сдвинулась ни на миллиметр. И вместе с тем внутри машины что-то произошло.