Звезда гарема
Шрифт:
– Я всегда думал о ней, как о родной сестре, – сказал он, – и я привязался к ней больше, чем к Агнессе.
Александра улыбнулась.
– Спасибо за рассказ. Мне стало легче, когда я узнала, что мама считала тебя своим другом.
– Да, но тем не менее она не упомянула обо мне ни разу, – сказал он, и в его глазах промелькнуло что-то, похожее на обиду. Кейт моргнул, и тень обиды исчезла.
Девушка ощутила жалость к нему.
– Уверена, что мама часто о тебе думала. Рассказывая об Англии, она упоминала только период после замужества
Кейт откинулся на спинку кресла.
– Расскажи теперь ты о Катарине, своей матери.
Девушка уже было открыла рот, чтобы начать свой рассказ об их жизни в Алжире, когда объявили конец ужина.
– Может быть, мы поговорим позже, – сказал Кейт, вставая.
Александра тоже поднялась.
– Я у тебя в долгу, сэр Кейт. Ты был очень добр ко мне.
Мужчина учтиво поклонился, затем направился к очагу, где собрались старшие рыцари.
Повернувшись, чтобы разыскать Мелиссу, девушка лицом к лицу столкнулась с разъяренной краснолицей Агнессой.
– Ты сейчас же снимешь эти варварские колокольчики! – потребовала она.
Решив выстоять в трудном поединке, не потерпеть поражение от женщины, которая постоянно ставила преграды на ее пути, Александра скрестила руки на груди и высоко подняла голову.
– Не понимаю, о чем ты.
– Нет? – мачеха ухватилась за юбки девушки, намереваясь высоко их поднять и выставить на всеобщее обозрение ее лодыжки. Тут же внимание всех окружающих, в числе которых был и епископ Арми, переключилось на Александру и Агнессу.
Быстрота реакции спасла падчерицу. Сжав кисть мачехи в своей руке, она предотвратила неминуемую беду.
– Неужели ты откроешь мои ноги в то время, как епископ требует, чтобы они оставались закрытыми? – насмешливо спросила Александра.
– Я открою то, что ты прячешь под юбками, – отрезала Агнесса, вырывая руку.
– Там у меня лодыжки, колени, бедра, – перечисляла девушка, – и ничего из этого не надо показывать в зале, это недостойно внимания окружающих. – Ее резкие движения заставляли колокольчики позвякивать. Стараясь, чтобы они звучали как можно тише, Александра отошла от опозоренной мачехи и направилась к Мелиссе. Та стояла перед группой менестрелей, настраивавших свои инструменты.
Наблюдавшая за стычкой сестра издала при приближении Александры короткий смешок.
– Несомненно, мама опять запретит мне общаться с тобой. И вновь я обращусь к отцу, который отменит приказание мамы.
– Не хотела бы я, чтобы она так меня ненавидела. Но твоя матушка ведет себя так, будто я специально ее чем-то оскорбила.
– Но ты ее не оскорбила, – возразила сестра. – Ты напоминаешь отцу о своей матери, которую он просто обожал, и не делал из этого тайны. Пока ты не приехала в Корберри, мама являлась владычицей замка и пользовалась симпатией отца. А сейчас она чувствует, что леди Катарина снова обошла ее.
Мелисса говорила правду, и Александра вспомнила о том дне,
– У меня и в мыслях не было ее оскорбить, мне просто ее стало жалко, – заявила дочь Катарины. – Я принесу ей свои извинения.
Александра собралась подойти к Агнессе, но сестра заставила ее остаться на месте.
– Позже, – Мелисса взглянула на мать, – у нее сейчас плохое настроение.
Александра взглянула на мачеху, и ей все стало ясно. Рядом с ней находился епископ Арми. Да, к ним действительно пока лучше было не подходить.
Зал наполнили звуки музыки – менестрели настраивали свои инструменты. Это заставило молодежь немедленно двинуться на середину зала.
Сестры отступили назад, давая гостям возможность танцевать, и со стороны наблюдали, как в зале начинается веселая кутерьма.
– Это меня удивляет, – заявила Александра.
– Танец?
– Да. Никогда не думала, что англичане умеют так танцевать. Те танцы, которым меня учил Люсьен, были значительно медленнее. А этот напоминает мне...
– Люсьен учил тебя танцевать? Вот это да! Когда? Девушка мысленно отругала себя, ей вовсе не хотелось раскрывать душу.
– На корабле, – наконец призналась она. – Он на практике обучал меня разным нужным для жизни в Англии вещам, в том числе танцам.
Улыбка осветила лицо сестры.
– Интересно, – пробормотала она. – Насколько медленнее те танцы, да? Это те, во время которых мужчина держит твою руку, обнимает тебя за талию и медленно поворачивает тебя, да?
Помня о предупреждении де Готье, дочь Катарины хранила молчание еще об одном, интимном танце, в котором партнеры тесно прижимались друг к другу. Дрожь пробежала по ее телу при воспоминании о его прикосновениях, объятиях, его нежных руках.
– Как называется этот танец? – желая сменить тему разговора, поинтересовалась она.
Мелисса рассмеялась, помолчала, наконец сдалась.
– Турдион.
– Мне кажется, это задорный танец. Сестра склонилась к ней.
– Да. Хочешь попробовать?
Более наивного вопроса ей еще никогда не задавали. Веселиться под пристальными, неприязненными взглядами мачехи и епископа ей совсем не хотелось.
– Нет. Я лучше посмотрю.
– – Лгунья... – назвала сестру Мелисса. Александра улыбнулась.
– Что поделать...
Улыбаясь, Мелисса подошла к группе молодых дворян. Секундой позже выбранный ею кавалер поклонился, и новая пара присоединилась к танцующим.
Они двигались все быстрее и быстрее, раскованнее и раскованнее, и в этот момент Александра ощутила знакомое волнение и бешеное желание пуститься в пляс. Ее тело уже начало непроизвольно двигаться, музыка, казалось, проникла ей под кожу и попала в кровь.