Звезда Хаоса

Ястребцова Анастасия

— Кьяр, отстань! — Ная попыталась отпихнуть его от себя, но чтобы упереться руками ему в грудь, ей пришлось развернуться к нему лицом, и в итоге она снова оказалась зажата между ним и берегом, только теперь в другом положении.

— Поцелуй меня, прикоснись ко мне, погладь меня — я так хочу твоего внимания, ты же чувствуешь, — Кьяр шептал возле её уха, касаясь губами мочки.

— Прости, Ракари, он не отцепится… — сдалась Ная.

— А заклинание предводительницы тебе зачем? — хмыкнула в стороне Райнара, но Ная её уже не слышала, шепча «спасибо» в любимые губы и теснее прижимая к себе их обладателя. Кьяр как всегда разыграл прекрасное шоу, избавив её от необходимости препираться с Ракари, когда она уже и так сказала ей всё, что хотела.

Тем временем Лиас тактично отодвинулся подальше от целующейся парочки, а Ракари, немного помедлив, разделась и залезла в воду. Светлый эльф скользнул взглядом по красивому обнаженному телу

и отвёл глаза, не зная, как отреагирует женщина, если поймает его на том, что он её рассматривает. Но Ракари, убедившись, что Кьяр перетянул на себя всё внимание своей предводительницы, сама молча подошла к Лиасу почти вплотную. Светлый эльф по привычке поднялся на ноги, чтобы встать перед женщиной прямо: он был выше на голову, так что смотреть ему в лицо ей приходилось снизу вверх. Обведя всё его тело взглядом, она одним резким движением заставила его встать на колени и удовлетворённо улыбнулась, запуская пальцы в его влажные золотые волосы. Его прохладные руки легли ей на бедра, губы прижалась к животу, по коже разлилось приятное тепло.

Ракари сейчас и сама не до конца понимала, чего именно она хотела от светлого эльфа. Зайти дальше относительно невинных касаний на глазах у Наи, она, не понимая мотивации и смысла её поступков, всё-таки не могла себе позволить. Ракари не сомневалась, что Ная сильнее неё. А Лиас принадлежал ей. Даже если он сам тянулся к Ракари, на его шее всё ещё был ошейник с именем Наи, который весьма красноречиво говорил, что его мнение и его желания не играют никакой роли — будет так, как скажет его хозяйка. Ная же по какой-то причине подпускала к нему Ракари и даже провоцировала сражаться за него, хотя на Райнару начинала шипеть, стоило той оказаться к Лиасу ближе чем на три метра. Ракари не понимала, что она может себе позволить, не подставившись под удар, и чего этим добивалась Ная. Та давно была известна тем, что всегда ставила интересы своих мужчин выше всего остального, и Лиас вряд ли был исключением. Где была граница, переступив которую Ракари получила бы вызов на арену, она не знала и выяснять желанием не горела. Она видела, что Ная опять начала какую-то игру и на этот раз втянула в это ещё и её. Какую проклятую роль она должна была сыграть? Хотела Ная помочь или искала повод убить? Ная не боялась в открытую провоцировать Райнару, с её склочным, агрессивным характером, значит и боя с ней она тоже не боялась, — что тогда можно было говорить про Ракари. А судя по тем обрывкам фраз, что Ракари слышала от мужчин из отряда Наи, никто из них почему-то не сомневался, что если дело действительно дойдёт до сражения на арене, та победит. Эта заноза опять что-то недоговаривала и не показывала: уж слишком спокойно реагировали её мужчины на все обещания Райнары убить их предводительницу. Ракари побаивалась Наю: она была непредсказуемой и могла скрывать всё что угодно — в прошлый раз ей удалось два года прятать от всего города прирученного феникса.

Погрузившись в свои размышления, Ракари не сразу осознала, что опустившийся перед ней на каменистое дно бурной реки Лиас, уже усадил её на свои бёдра и теперь осторожно собирал и поднимал её волосы, чтобы они не намокли. Ракари бросила ещё один настороженный взгляд в сторону Наи: гадая хотела ли та помочь или убить, но предводительница была занята вжимавшимся в неё Кьяром и не обращала на них никакого внимания. Руки светлого эльфа, тем временем, мягко скользили по коже Ракари, омывая холодной водой её спину и шею.

— Госпожа Ракари может так не волноваться, — раздавшийся рядом мягкий голос заставил Ракари вздрогнуть.

— Что ты имеешь в виду? — Ракари повернула голову к зашедшему в воду Ариену.

— Что госпожа Ракари может просто наслаждаться, не ожидая неприятностей со стороны моей госпожи. Вам не нужно постоянно на неё оглядываться, — тепло улыбнулся мечник.

Ариен был единственным из всего отряда Наи, кто никогда не переходил границ дозволенного. К его поведению, в отличие от всех остальных, было практически не придраться, к тому же, мужчина был к Нае ближе всех и, вероятно, мог сказать наверняка, о чём думала его предводительница. Правда, он так же мог ей просто подыгрывать, потому что о преданности Ариена своей госпоже в городе уже ходили легенды. И тем не менее, Ракари не чувствовала в нём лжи, поэтому его слова её в какой-то мере успокоили, хоть и не до конца.

Внимание всех привлёк всплеск воды, с которым Кьяр выпрыгнул на берег, усаживаясь на самом краю. Ная широко развела его ноги, скользнула языком по внутренней стороне дрогнувшего бедра и начала спускаться лёгкими поцелуями к паху. «О Боги, да!» — несдержанный стон танцора прокатился по пещере, когда губы Наи соскользнули туда, где он больше всего сейчас хотел их ощутить. В следующий момент и его и предводительницу скрыл непроницаемый барьер.

— Ты опять ему в каком-то дурацком споре проиграл, что ли, или просто его очередь? — усмехнулся Шиин, обращаясь к Ариену, который уже улёгся

у берега, блаженно прикрыв глаза.

— Ная проспорила, — лениво отозвался тот.

— По поводу чего спорили? — заинтересовался Шиин.

— Я тебе потом скажу, — Ариен улыбнулся и едва заметно отрицательно качнул головой, но в его сознании тут же зазвучал голос Асина: «Ну мысленно-то ты можешь сказать?!».

«Кьяр сказал, что когда Лиас влюбится, он начнёт вести себя совершенно по-другому: в нём проснётся стремление защищать, заботиться, пропадёт вся скромность и его рабская выучка тоже полетит в дебри измерений. Судя по всему, он оказался прав», — не став томить всех ожиданием, пояснил мечник.

«А Ная что говорила?» — не унимался Асин.

«Что невозможно так в один момент преобразиться: «он останется таким же скромным и потребуется время, чтобы он смог перебороть себя и признаться, что полюбил. Особенно, если это будет дроу»», — процитировал Ариен.

«Похоже, Ная Лиаса недооценила…» — в тоне мага почувствовалось даже какое-то уважение.

«Да, поэтому теперь будет ловить презрительные взгляды Райнары до конца своих дней, но мне почему-то кажется, что ей плевать», — мечник едва сдержался, чтобы не хохотнуть вслух.

«Мне тоже, — согласился Асин, — хотя Кьяр мог бы её при других женщинах и не подставлять.»

«Он и не подставлял, — возразил Ариен, — договора делать это при ком-то не было. Сейчас и здесь — это уже решение самой Наи. Не удивлюсь, если она таким образом опять провоцирует на что-то Ракари.»

«И что, это так, действительно, может сработать?» — скептический настрой Асина чувствовался даже через мысленную связь.

«Не знаю. Может, и может. А может, я просто всё усложняю, и Ная, как обычно, просто делает, что хочет, наплевав на всех и вся», — Ариен перевёл взгляд на Ракари на коленях Лиаса: та обхватила светлого эльфа бёдрами и целовала — одним демонам было известно, что на самом деле происходило за бьющим в спину Лиасу и толкающим его навстречу женщине бурным потоком.

***

Райнара осторожно заглянула в огромную пещеру. За всю свою жизнь она никогда не видела ничего подобного: перед ней было не меньше пяти километров условно открытого пространства под землёй. Где-то там в центре должен был быть природный магический источник. Обычно его описывали, как бьющий из земли столп энергии, подобно фонтану рассыпающий вокруг себя разноцветные искры. Здесь рождались элементали.

Райнара была рада наконец-то попасть сюда и приступить к настоящему заданию. Ей хотелось сражений, ей хотелось вступить в бой с монстрами и, наконец, выплеснуть всё накопившиеся внутри раздражение. За последние дни Ная с Ракари достали её так, что она уже и не знала, где всё же было хуже: здесь или в тренировочных залах Дома Ран. Вся эта возня вокруг одного несчастного светлого эльфа в рабском ошейнике ей уже до смерти надоела. Сколько можно было устраивать цирк, изображая, будто Лиас имел хоть какую-то ценность? Сражаться за него? Ная, похоже, действительно была не в себе, если считала, что это могло того стоить. И Ракари, видимо, мало чем от неё отличалась, хоть сперва и казалась более вменяемой. Райнару здесь вообще окружали одни идиоты. Идиоты и Эмиэль. Правда, от последнего было не легче, а скорее наоборот. На какой-то момент, когда Ная приглашала её на задание, Райнаре действительно показалось, что в этом мог быть смысл, что, возможно, ей стоило обратить на Эмиэля внимание, но чем больше она шла с ним в одном отряде и чем дольше наблюдала за его поведением, тем больше понимала, что это была плохая идея. Эмиэль был единственным мужчиной, которого она когда-либо ценила: прикоснись она к нему, сделай она его своим — и она бы его разрушила. Она не смогла бы жить с ним, с таким, каким он был сейчас — своенравным, упрямым, несломленным. Но если она его сломает, такой он ей будет уже не нужен. За месяц пути Райнара поняла одну простую вещь: если она влезет в жизнь Эмиэля — она его уничтожит, а если у неё не получится, то он её, в конце концов, убьёт, — едва ли он стал бы терпеть к себе уничижительное отношение. В любом случае, это не могло закончится ничем хорошим ни для одного из них: Таэмран потерял бы мужчину, который однажды мог бы стать главой охраны города, если только позволить ему оставаться прежним, а Райнара потеряла бы единственного, на кого она, по крайней мере в своих фантазиях, могла полагаться. От этих мыслей было так противно, что Райнара всю дорогу срывалась на всех и вся, очевидно, оставив у всех присутствующих о себе неизгладимое впечатление истеричной, агрессивной стервы, но ей, в целом, было плевать. Может, так было и лучше: пусть бы Эмиэль запомнил её такой, пусть бы считал, что она такая, и никогда не узнал бы её настоящую, пусть бы он держался от неё подальше, — так было бы лучше для него, — пусть бы он нашёл женщину, которая смогла бы быть с ним рядом и не разрушать его. Райнаре же было достаточно и того, чтобы он был жив и продолжал оставаться для неё призрачной защитой, на которую она могла рассчитывать в самом крайнем случае.