Звезда и тень
Шрифт:
Он нахмурился, вновь посмотрел на леди Кэтрин. Было совершенно очевидно, что Леда откровенно рассматривает его, тем более что он, кажется, собирается вступить в беседу. Но мистер Джерард отвернулся, и это ее очень задело; то, что он отвернулся, обидело ее. Без сомнения, она смотрела на него слишком пристально. Большинство людей на улицах любили смотреть на него. Должно быть, он от этого устал и был рад находиться среди тех, кто знает его так хорошо, что не обращает внимания на внешность. Эшланды не уделяли его внешности никакого внимания. Даже леди Кэтрин,
Леда не очень хорошо знала, как ведут себя влюбленные, но поведение этой пары казалось ей идеальным. Его взгляд следил за леди Кэтрин, пока она щебетала про акулу, расспрашивала Леду, что лучше посмотреть в Лондоне. Было явно, что он обожает ее. Леда никогда не видела столь влюбленного молодого человека и девушку, которая была бы так беспечна. Кэтрин ухаживала за мистером Джерардом с чувством истинной преданности, но с полным незнанием того, как сделать что-либо действительно полезное; она тут же помчалась в столовую, чтобы убедиться, что на поднос Джерарда положили самую разнообразную снедь из буфета, но совершенно не обратив внимания, что он не в состоянии дотянуться до подноса, не потревожив больную ногу.
Лорд Роберт стоял у двери, ожидая, пока Леда пройдет в столовую. В холле уже звенел голос Кэтрин, которая приветствовала отца, только что вернувшегося после деловой встречи.
Леда посмотрела на мистера Джерарда, подошла к его столику, взяла поднос и поставила ему на колени, так и не решившись заглянуть в лицо. Он пробормотал слова благодарности, но она сделала вид, что не расслышала.
На следующее утро горничная принесла еще одну записку от мистера Джерарда. Он хотел встретиться с Ледой в девять утра не в библиотеке, а в оранжерее.
Леда знала, что вся семья к этому времени уже отбудет на праздник гавайцев в Александр-отель, где проживали королева Капиолани и принцесса, ожидая приема у ее Величества после прибытия последней в Лондон. Леда не была уверена, что мистер Джерард тоже отправился бы туда, если бы был в состоянии; она так до конца и не поняла, каково его положение в семье Эшландов. Цвет волос у него такой же, как у лорда Эшланда, но больше особого сходства не наблюдалось. Лорд Эшланд был красивым человеком — с благородным профилем и чертовски приятной улыбкой, но даже в юности он вряд ли мог бы сравниться с мистером Джерардом. Леда поняла, что ее работодатель — племянник или более далекий родственник.
Но каковы бы ни были семейные тайны, мистер Джерард вряд ли отправится на какой-либо прием в ближайшее время. Было ясно, что никого из членов семьи не будет дома. Леда будет наедине с Мистером Джерардом, если не считать слуг. И в этой ситуации она тоже предпочитала оранжерею, двери которой соединялись с каждой комнатой дома, а не уединенную библиотеку. Но если бы ей пришлось выбирать, она сама предпочла бы вообще не встречаться с неженатым мужчиной при подобных обстоятельствах. Она с большим удовольствием надела бы
Она села и написала записку, изложив свои причины, почему их встречу лучше отложить до более удобного случая. Отослав записку с горничной, она очень быстро получила ответ: «И кто, вы считаете, будет следить за нами?» Не было даже подписи или печати.
Леда вновь села за изящный столик и достала еще один листок из ящика. «Слуги», — написала она. Сложила листок, запечатала с чрезвычайной тщательностью и отправила с горничной.
Ответ пришел: «Я считал вас современной женщиной, мисс Этуаль».
Леда почувствовала приступ негодования. Ее буквы в конце каждого слова получились с размашистыми хвостами: «Я не хочу смущать моих чрезвычайно гостеприимных хозяев неприличным поведением».
Ответ на это пришел не сразу. На этот раз письмо было запечатано: «Должен ли я это понимать так, что обязан взять на работу человека одного со мной пола, чтобы иметь возможность встречаться со своим собственным секретарем? Пожалуйста, рассмотрите этот аргумент со всех точек зрения. Я надеюсь увидеть вас в 9 часов, мисс Этуаль».
Леда прочла это в присутствии горничной, которая невинно отвела глаза и стояла со сложенными руками. Леда взглянула на маленькие фарфоровые часы на столике. Оставалось 5 минут.
— Где сейчас мистер Джерард? — спросила Леда.
— В оранжерее, мисс. Он взял туда свой завтрак. Оттуда очень хорошо наблюдать праздник. Всем слугам разрешено собраться там и ждать королевскую процессию. Это что-то удивительное! Столько людей! Если вы откроете окно…
Леда, чтобы скрыть краску на лице, начала копаться в ящике.
— Ответа не будет, — сказала она. — Можете идти, чтобы все увидеть.
Девушка сделала реверанс:
— Спасибо, мисс.
Когда она ушла, Леда прижала ладони к щекам. Он и не собирался встречаться с ней наедине. Какой дурой она выглядела! И чуть не пожертвовала своим местом. Последние строки его письма — простое, тактичное напоминание о ее положении. Она должна вести себя не как женщина, а как секретарь, — этого он вполне мог от нее потребовать, если она в конце концов хочет иметь работу.
Она заставила себя быстро собраться. Опаздывать в сложившихся обстоятельствах явно не стоило. Но Леда была убеждена, что с ее лица еще не отхлынула краска, когда она переступила порог оранжереи. Соблазн затеряться среди перешептывающихся слуг был очень велик, но дворецкий Шеппард призвал всех к порядку, и Леде ничего не оставалось, как представиться своему шефу.
Он явно чувствовал себя лучше, расположившись на софе, которая стояла рядом с распахнутой стеклянной дверью. Его больная нога покоилась на пухлых подушках, другая — опиралась на пол. Пара костылей стояла неподалеку, прислоненная к декоративной решетке. По обеим сторонам двери, выходящей на террасу, развевались английский флаг и тот флаг, который Леда увидела, приблизившись вчера впервые к дому. Это был, вероятно, флаг Гавайев.