Звезда погибели
Шрифт:
— Нет, я не ненавижу свою жизнь. Она просто невыносимая. Меня никто не слушает, никуда не пускают. Я делаю то, что мне говорят, не спорю, не жалуюсь. Но знаешь, что? — она требовательно посмотрела на брата, и тот вопросительно поднял брови. — Я завидую тебе. И вот тебя я ненавижу.
— Завидуешь? Ненавидишь? — для него это было новостью. И предупреждая протест, Шелли продолжила говорить сама.
— Ты можешь ездить куда хочешь, встречаться с кем пожелаешь. Отец постоянно берёт тебя в рейды, инспекции или на тренировки. Стоит вам появиться дома, как всё внимание мамы тоже достаётся вам, словно она тяготится моей компанией. Ты блестяще владеешь даром и дважды выигрывал кубок магического
— Шелли... Всё не так, как ты говоришь...
— Не так? То есть я вру? Расскажи-ка, где я неправа! — злость, зависть, боль и отчаяние рвали душу на части.
— Не врёшь, но не принимаешь во внимание все сложности... — Тейлор выставил вперёд руки, пытаясь успокоить сестру.
— Сложности? Тебе всё так легко досталось! Какие у тебя сложности? — Шелли закипала всё больше. — Тебе дают все, что ты захочешь. Отец хвалит тебя за то, что мне запрещает. Когда я делаю то же самое, что и ты, мне достаются только нравоучения, а тебе одобрение. Знаешь, я думаю, что могу также. Просто мне не дают ничего делать!
Перед глазами мелькнула картина, как она — Шелли — получает кубок за победу в соревнованиях факультетов. Как она отражает атаку нечисти мощным заклинанием. Как ей вручают награду. Она тоже так может! Надо только вырваться из этих оков бесконечного контроля, которыми её удерживают родители и брат.
— Ну, если ты так считаешь... — холодно сказал Тейлор. Шелли и не заметила, когда его настроение поменялось. — Да мне просто всё время везёт. Вот только у тебя был выбор, какую стихию принять, а у меня нет. — Он развернулся и пошёл в дом, оставив Шелли растерянно хлопать глазами.
«Как будто он страдает оттого, что получил огонь», — ехидный внутренний голос проснулся и прокомментировал ситуацию.
— Да тебе просто везёт! А мне нет! — выкрикнула она ему в спину и тихо добавила: — Но я это исправлю.
Она постояла ещё минуту и тоже пошла в особняк. Не мог Тейлор сожалеть о том, что получил склонность именно к огню. Или всё же это последствие того случая с карамелью? Да нет, не может быть. Она ни в чём не виновата, но все вокруг хотят её убедить в обратном. Не получится.
Шелли дёрнулась, пытаясь вырваться из цепких когтей сна. Заполошно бьющееся сердце, крик, застрявший в горле, стыд за свои слова — всё это тянуло наружу. Но что-то давило на грудь и не давало открыть глаза. Веки наливались тяжестью. И картинки сменяли друг друга.
* * *
В императорском саду устраивали пикник, и Шелли собиралась особенно тщательно. Нельзя было упустить шанс привлечь внимание Фрэнсиса.
Платье было выбрано с самым откровенным декольте, которое было позволено юным леди. От косметики пришлось отказаться — мать скорее отправила бы её домой, чем разрешила краситься утром. Оставалось пощипать щёки, чтобы вызвать румянец, потренировать кокетливый взгляд из-под ресниц и соблазнительную улыбку. К отъезду она была абсолютно уверена в успехе своего замысла: очаровать Фрэнсиса и сбежать с ним под венец.
Где-то в другой жизни она говорила Селине, что не способна на подобное скандальное поведение, но сейчас это выглядело как борьба за мечту, а не безнравственность. И Шелли была готова на многое. Она больше не собиралась сидеть в тени собственных страхов и представлений других людей о приличиях.
Проблемы начались ещё на выходе. И, кто бы мог подумать, что
Общество оценило. Шелли торжествовала, ловя взгляды Фрэнсиса и других молодых людей. Огорчало только наличие рядом Тейлора, мрачный вид которого не давали завязаться долгожданному разговору о побеге и свадьбе. Впрочем, впереди был ещё целый день, и когда-нибудь брат устанет её караулить. А пока можно было перекусить.
На пикниках было не принято много есть. В обществе это вообще было не принято. Юным леди полагалось клевать как птичкам с тарелок, показывая, какие они утончённые. Нормально пообедать можно было только дома. И в этом была бесконечная несправедливость. Нет, Шелли раньше тоже считала это элегантным и изысканным. Да и сейчас хотела бы покорить Фрэнсиса своим аристократизмом и изяществом, но жуткий голод, который требовал немедленного утоления, смешал все планы и заставил вести себя вызывающе. В нос ударил запах всевозможных яств, стоящих на столиках под навесами, и закружилась голова.
Позже она не могла сказать, что ела. Казалось, всё подряд: клубнику в шоколаде, ветчину, белые шарики сыра, виноград, пирожные, мясные и рыбные закуски, торт, икру, рисовый пудинг, фруктовое желе и много чего ещё. И неизвестно, сколько ещё могла бы съесть, если бы не деликатное покашливание, прервавшее эту вакханалию. Перед Шелли стоял Фрэнсис.
— Может быть, принести лимонад?
— Я-а-а, — Шелли закрыла рот, к которому подносила ложку с кусочком желе. — Да пожалуйста.
Всеблагие стихии, что произошло? Она задохнулась от стыда. Неужели все видели, как она жадно заглатывала еду? Как отрывала зубами огромные куски и мычала от удовольствия? Как из её рта падали крошки, а с ложки текло прямо на платье? Захотелось забиться куда-нибудь под стол, только бы не видеть, какое впечатление на присутствующих это произвело. Ложка в руках задрожала.
Но Фрэнсис подошёл к ней, а значит, пора было использовать свой шанс. Никаких побегов. Только решительность и обаяние. Бокал с лимонадом оказался перед Шелли так внезапно, что она вздрогнула. Холодный липкий кусок желе упал прямо на грудь и медленно сполз в декольте.
— Ой, — только и сказала Шелли, в ужасе распахнув глаза. Желе начало таять, растекаясь по коже и впитываясь в ткань платья.
— Я помогу, — взгляд Фрэнсиса пробежал сначала по её груди, с трудом оторвался от открывшегося вида, а потом метнулся к столу. Юноша схватил салфетку, сложил её и уголком начал медленно вытирать испачканную кожу.
— Что здесь происходит? — рык Тейлора привёл Шелли в чувства, и она отшатнулась от Фрэнсиса. Совершенно не это она планировала утром. Как случилось, что вместо предложения руки и сердца она получила масляные взгляды? И как допустила у мужчины мысль, что она позволит себя трогать? А главное, почему позволила? Вспыхнув до самых ушей, она развернулась и побежала к экипажу.
На обратном пути напряжение грозовой тучей висело в карете. Молчал отец, выпятив вперёд челюсть, то и дело сжимая кулаки. Молчала мать, покусывая нижнюю губу и расстроенно моргая. Молчал Тейлор, глядя в окно, но совершенно не интересуясь сменяющимся пейзажем. И, само собой, молчала Шелли, прячась за спасительным веером и зная, что такой феерический позор ей ещё долго не простят.