Звезда Полынь

Астахов Андрей Львович

Меня охватила паника. Перевернувшись на живот, я пополз к валунам у края дороги, чтобы укрыться. Уши у меня заложило, холодный пот, в мгновение выступивший по всему телу, заливал глаза. Нечеловеческим усилием я заставил себя подняться, и тут ощутил сильнейший удар в спину — и упал. Острая боль в руке заставила меня закричать. Сзади бабахнуло так, что меня всего тряхнуло, в спину будто вонзились тысячи когтей, в глазах вспыхнули красные огни и погасли. Я еще успел понять, что чьи-то руки ухватили меня за грудки и куда-то тащат,

но потом словно провалился в темный водоворот, из которого я уже не вынырнул.

Дьякон

Очнулся я от жестокой боли в руке и груди — и завопил. Мне показалось, что кто-то вскрыл мне ножом грудную клетку и вцепился пальцами в сердце.

— Не ори! — сказал холодный голос.

Я судорожно открыл глаза и увидел лицо — длинное, покрытое глубокими морщинами и обросшее окладистой седой бородой. Темные глаза смотрели на меня без малейшей дружелюбности.

— Надо же, живой, — сказал бородатый человек в сером монолитовском комбинезоне. — Чудеса! Слышишь меня?

Я заморгал, затряс подбородком. Бородатый достал флягу, поднес к моим губам. Я почувствовал жестяной вкус горлышка, а потом мне в рот полилась обжигающая струйка водки. Я закашлялся, застонал от новой волны боли, пронзившей грудь.

— Больно? — спросил бородатый. — Это хорошо, что больно. Если чувствуешь боль, значит, жив. А если жив, значит, можешь оклематься, если Господь захочет.

— Кто ты? — едва выдавил я.

— Вампир. Прозвище у меня такое. А ты Малой, так ведь?

Я заморгал — говорить не было сил. Бородач еще раз поднес флягу к моим губам.

— Ноги чувствуешь? — спросил он.

— Да, — выдохнул я, пошевелив пальцами на правой ноге.

— Отлично. Позвоночник целый. Повезло тебе, щегол. Граната из подствольника в двух метрах за твоей спиной рванула. Если бы не «Звезда Полынь», кранты тебе.

— Я… где мы?

— На форпосте Веры. Почти километр тебя сюда тащили. Сначала хотели бросить, но чем-то ты Шершню приглянулся.

— Ты из «Монолита»?

— Верно. Помнишь, что с тобой случилось?

— Нет.

— Ты почти умер. Осколочное попадание в грудь, четыре осколка в спине, еще два в руке. Но Господь тебя любит. Бывшая при тебе святыня ослабила силу оружия.

— Меня послали отдать «Звезду».

— Долговцы — придурки. Не разглядели врага, хотя должны были.

— Какого врага?

— Нечестивые перехитрили твое начальство. Пришли на склады под видом военных и организовали умелую засаду. Хвала Господу, мы вовремя ушли из-под обстрела. И тебя, сосунка, вытащили, да поздно.

— Поздно?

— Артефакт, что был у тебя на поясе, Нечестивые успели забрать.

— Нет! — вздохнул я. — Пропади оно все пропадом! А девушка?

— С нами. Не отпускать же ее в эту мясорубку. Тут дело странное, парень. Странное и страшное, будь я проклят. Давно эта черная нить тянется, давно…

— О чем ты?

— Ни о

чем. Ну что, потише боль стала?

— Потише.

— Артефакты еще не такие ранения излечивают. Только уметь ими пользоваться надо. Вы-то, недоумки, всех свойств их не знаете. За корыстью гонитесь, за деньгами.

— Нечестивые — кто они?

— Те, кто всех страшнее. Черные души. Великому злу они служат, может, даже не ведая о том.

— Смутно говоришь, Вампир.

— Желторотый ты еще, глупый, как котенок слепой. Зачем в Зону пришел? Заработать, небось, собирался? Кончился твой бизнес, Малой.

— Убьете меня?

— Не для того лечили, чтобы убивать, — Вампир едва заметно улыбнулся, но глаза остались жесткими и холодными. — Откуда Звезду взял?

— Друг оставил… просил передать.

— Бандура, дружбан твой, такую волну поднял, что хоть с того света его впору вытаскивать да мочить. Жадность, жадность человечья, всех пороков хуже! Из-за жадности все зло на земле. Зона пробуждает в человеке много темного. Но главный грех, которым она заражает нас — алчность.

— Проповедь мне читать собрался?

— Гляжу я на тебя, и удивляюсь — и как получилось, что именно тебя Бог орудием своим выбрал? — Вампир вторично улыбнулся. — Задохлика такого, несмышленого. Втянул тебя Бандура в нехорошие вещи, сынок. Благо еще, что все так для тебя обернулось, жив ты остался.

— Ничего не понимаю, — я закрыл глаза, собрался с мыслями. — О чем ты вообще говоришь, Вампир? Что особенного в этой звезде вашей, провались она…

— Это тебе Дьякон расскажет. Мое дело — подлатать тебя, что я и выполнил. Ты теперь живой у нас, смерть я от тебя отогнал с Божьей помощью. Шершень велел на ноги тебя поставить, вот и хлопочу я. А Дьякон придет, о делах с ним говорить будешь.

— Слушай… спасибо тебе.

— Не за что. Может, еще проклинать меня будешь, что жизнь я тебе вернул.

— Это почему еще? — Я похолодел, сразу пришла мысль о пытках.

— Потому что многое еще тебе предстоит сделать, я так мыслю. Но это с Дьяконом будешь говорить. Он сам по твою душу придет. Скоро придет. Перед ним будешь ответ держать. А теперь сделаем так, — Вампир коротким профессиональным движением вогнал мне иглу шприц-тюбика в бедро. — Поспи пока. Сон лечит. Отдохни до поры.

* * *

Я не знаю, сколько я спал — а точнее, пробыл в полном беспамятстве. Пробуждение было тяжелым, раны все еще болели, да еще добавились сильное головокружение и тошнота, то ли следствие полученной контузии, то ли побочный эффект от лекарств, которыми меня накачал Вампир. Бородатый монолитовец, видимо, ждал моего пробуждения — когда я пришел в себя, он был тут как тут. На этот раз беседовать он со мной не стал, лишь велел принять какую-то странную субстанцию, напоминавшую скатанные в шарик величиной с небольшую виноградину светлые волосы.