Звезда Судьбы
Шрифт:
Напротив, Кулл, наблюдая за продвижением войска из лагеря, разбитого восточнее городских ворот, ощутил гордость и желание поскорее устремиться в бой. Их было три тысячи человек, — не слишком большое войско, и все же самое крупное, какое им удалось собрать. Сейчас они двигались к востоку, в направлении степей, разделенные на дюжину небольших отрядов. Воины распевали походные песни, глаза их горели от предвкушения скорой схватки и богатой добычи, а также воинской славы. Это зрелище и эти звуки наполняли сердце атланта радостью. Даже хотя он знал истинную цену всем этим наемникам,
Итак, наемное войско вышло из Икрахада и углубилось в бескрайнюю степь в поисках золота и приключений, дабы избавить от темного ига колдовства землю, которую они прежде никогда не видели.
Наемники Сойан-Тана продолжали путь на восток, поднимаясь на рассвете и разбивая лагерь с последними лучами заката. Пока не было никаких вспышек ярости, никаких опасных проявлений недовольства. Воинский дух армии был высок, все только и говорили, что о грядущей добыче, а маг, что вел их вперед, внушал наемникам страх и благоговение, удерживая от недостойных выходок.
Наконец, однажды, далеко на юго-востоке они увидели темную полосу облаков, низко протянувшуюся над горизонтом. На следующий день полоса сделалась шире, а на третий — увеличилась еще больше. Это зрелище удивляло и завораживало: теперь стало видно, что серые тучи по низу очерчены темным пурпуром и висят совершенно неподвижно, словно огромная крышка над котлом.
На другой день, когда они приблизились к реке и по берегу двинулись в направлении селения Теринаса, наемниками понемногу овладела тревога. Мантис, похоже, чувствовал то же самое: Кулл заметил, что теперь тот стал куда менее общителен, ушел в себя, а если к кому и обращался, то только к старому магу. Время от времени он направлял свою лошадь в сторону и в одиночку уезжал через поля к холмам, а то и ночью выскальзывал из лагеря, чтобы побродить и поразмышлять наедине с самим собой. С Куллом за эти дни он не обменялся ни единым словом, равно как и с. остальными своими спутниками.
Напротив, атлант немало времени проводил теперь с Сойан-Таном, — после того, как старец усмирил наемников-головорезов, демонстрируя им свои магические способности, управление войском почти не требовало особого мастерства, и Кулл справлялся с этим играючи, учитывая его немалый воинский опыт. Но с магом они говорили не только о вещах практических и приземленных. И как-то раз вечером, когда до селения Теринаса оставался всего лишь день пути, волшебник заявил Куллу:
— Я иду по дороге к гибели.
Атлант был изумлен.
— Что ты хочешь этим сказать? Неужто ты полагаешь, что Тха-Бнар уничтожит нас?
Маг пожал плечами.
— Я говорю не обо всех нас, а лишь о себе. Тха-Бнар может стать орудием моей гибели, но не ее истинной причиной. Я уже почти отбыл свой срок на земле в этом существовании. Пора мне двигаться дальше. — Он бросил суровый взгляд на своего собеседника. — Только ничего не говори Мантису.
— Разумеется, нет, мудрейший. Но будет ли колдовства Мантиса достаточно, если ты оставишь нас или… погибнешь?
Сойан-Тан медленно отозвался:
— Этого будет достаточно, если Мантис сам того пожелает… Если
— Все то время, что я с ним знаком, он ведет внутреннюю борьбу, — нахмурился Кулл. — Я считаю себя его другом, но боюсь, никакие друзья или наставники тут ему не помогут. Он должен во всем разобраться сам.
— Ты совершенно прав, атлант, — согласно кивнул старый маг. — Порой я поражаюсь, сколько мудрости сокрыто в твоем сердце. Ты ничуть не похож на тех варваров, которых я знал прежде… Да и на многих прочих людей тоже. Несомненно, тебя ждет великое будущее, Кулл. Уж поверь в этом колдуну, который немало повидал на своем веку. Должно быть, это опыт прошлых жизней говорит в тебе.
— Я не уверен, что все эти разговоры о прошлых перевоплощениях — правда, — с сомнением промолвил атлант. — Я предпочитаю верить лишь в то, что способен увидеть собственными глазами.
— Это разумно… хотя и не всегда, — сухо засмеялся Сойан-Тан. — И все же это правда, Кулл, каждый из нас многократно жил до этого и переживет многочисленные воплощения в будущем. И в каждой новой жизни мы ищем ответы на прежние вопросы. — Он помолчал. — Вот почему я так стремлюсь поскорей умереть… Я желаю вернуться и вновь отыскать женщину, которую знал в своей юности. Она покинула меня давным-давно, став жертвой черной чумы.
Кулл с сочувствием посмотрел на старца.
— Сойан-Тан… Я был бы рад услышать твою историю!
Старец повел плечами.
— Что тут можно сказать еще, мой друг? В этих нескольких словах я поведал тебе все. Поразмысли на досуге… и ты поймешь остальное.
Так говорил с ним Сойан-Тан за день до прибытия в селение Теринаса… И этот разговор оставил у Кулла дурное предчувствие и тревогу. Но он и сам толком не мог понять, чего опасается.
Угасающее солнце ненадолго показалось между линией горизонта и нависающей пеленой облаков. Вороны и стервятники высоко кружили в мрачном свинцовом небе, ветер колыхал речную гладь, делая ее подобной чешуе какого-то древнего морского дракона.
Деревья с облетевшими листьями стояли недвижимо, и ветви их не трепетали на ветру. Над мертвыми полями вихрилась серая пыль, и нигде, ни на равнине, ни на улицах селения, не было заметно никаких признаков жизни.
Лишь когда они ближе подошли к селению Теринаса, то заметили на крепостных стенах дозорных. Кулл с Мантисом и Сойан-Таном, ехавшие во главе войска, с каждым шагом ощущали нарастающую тревогу.
— Что-то неладно, — первым подал голос Кулл, озвучив терзавшее их всех предчувствие.
— Да… — Мантис поднял голову, глядя на свинцово-серые небеса, затем через реку посмотрел на зиккурат, вознесший свою темную громаду над иссохшей степью. Он встретился взглядом с Сойан-Таном. Старец мрачно кивнул.
Когда они подъехали ближе к городским воротам, Кулл первым выехал вперед, дабы перемолвиться несколькими словами с дозорными на стене.
— Кто здесь? — выкрикнул тот. — Что это за войско?
— Я Кулл, атлант, — закричал в ответ воитель. — Вместе с наемником Мантисом мы уехали отсюда полтора месяца назад, дабы собрать войско… И теперь мы вернулись. Открывай ворота, солдат!