Звезда Судьбы
Шрифт:
— Теринас…
Теперь тот взглянул на Мантиса:
— Произнеси его имя, странник.
— Теринас…
К Сорану:
— Смертный, произнеси его имя.
— Теринас…
— Теперь он свободен. Пусть боги возрадуются ему, и душа его познает свет.
А Кулл, вспоминая последние слова умирающего вождя, с внезапной тревогой подумал: «Ты прав в своих сомнениях, Теринас. Кто же я такой? Кто же я такой?»
Наемная армия из трех тысяч клинков вошла в город Буганкад, названный так по имени своего вождя, и в этот вечер Кулл собрал их всех на главной площади. При свете сотен факелов он поднялся
— Завтра утром мы двинемся войной на защитников зиккурата, — объявил он.
Затем вперед выступил старый маг и поведал воинам все, что знал о зиккурате, — о его устройстве и тайнах.
— Мы с Мантисом владеем магией, способной вам помочь, — промолвил он. — Но основная цель нашего колдовства — это уничтожить то зло, каким владеет Тха-Бнар, и которое таится на самой верхушке храма. Однако, для того, чтобы достичь Тха-Бнара, нам необходимы ваши мечи, которые проложат путь… Вы желаете денег? Золота и серебра? Все это имеется в храме, чьи богатства несметны, ибо их собирали на протяжении многих поколений жрецы и колдуны. Но вам предстоит сражаться против магии, и вы должны быть готовы нападать стремительно, не доверяясь никому. Тела павших следует сжигать или обезглавливать, дабы жрецы не смогли вернуть их к жизни.
— Мы должны будем разделиться, — заявил наемникам Кулл. — Нас будет четыре отряда. Поутру я объясню вам в подробностях план сражения, а сейчас отправляйтесь на отдых и готовьтесь выступать!
Атлант удалился в дом Теринаса, взяв с собой четверых военных вождей, которых лично выбрал из рядов наемников. Вместе с ними и Сораном, Сойан-Таном и Мантисом, Кулл, используя древние пергаментные карты Теринаса, начал планировать наступление.
Лишь к полуночи они, наконец, разошлись, чтобы передохнуть до рассвета и вступить в бой отдохнувшими и освеженными. Однако, даже когда его соратники разошлись, сам атлант не сразу отправился спать.
— Ты должен быть сильным, — ободряющим тоном заметил ему Сойан-Тан. — Боги на твоей стороне, Кулл.
— В самом деле? — устало улыбнулся атлант. — Ну что ж… Полагаю, рано или поздно боги должны были решиться принять мою сторону. Так почему бы им не сделать этого сейчас?
Сойан-Тан удалился в свои покои, и Кулл проводил его взором, гадая, многие ли из их войска доживут до завтрашнего вечера.
Соран с улыбкой подошел к атланту и сжал его руку.
— Завтра я намерен…
— Нет, — покачал головой Кулл. — Ты не должен идти с нами. Кто-то обязан остаться здесь. Ты и твои люди слишком слабы и измучены болезнью. Ты уже сделал все, что мог. Не спорь со мной, Соран.
Тот с обидой взглянул на атланта.
— Остор со своими людьми тоже с нами, — сказал ему Кулл. — От них могут быть неприятности.
— Вот как? Тогда мне тем более стоит идти с нами.
— Нет, тогда тебе тем более следует остаться, друг мой. Прошу тебя.
Понимающе кивнув, тот слабо улыбнулся Куллу.
Атлант обернулся к Мантису.
— Может, нам стоит поутру отправить всадников, чтобы они привезли еще золота и серебра из пещеры твоего отца… на тот случай, если богатств зиккурата окажется недостаточно?
— В пещере множество ловушек и не все
Позже ночью, когда разошлись все остальные и Кулл с Мантисом остались наедине, тот спросил:
— А выживет ли хоть кто-то, Мантис?
— Да, — отозвался тот. — Некоторые уцелеют.
— А у тебя самого хватит ли сил уцелеть… и выдержать бой со злом, если Сойан-Тан оставит нас?
Тот мрачно взглянул на атланта и невесело усмехнулся.
— Такова моя судьба. Я выживу и исполню свой долг.
Тяжело вздохнув во тьме, Кулл негромко произнес:
— Кто же мы такие, Мантис? Среди всего этого, за гранью собственной жизни, кто мы такие?
Молчание длилось до бесконечности. Кулл внезапно ощутил нечеловеческую усталость. Он уже сожалел, что затеял этот разговор. Ни о чем не хотелось больше думать. И все же какая-то неведомая сила словно подталкивала его, заставляя задавать вопросы. Внезапно он осознал, что Мантис начал говорить:
— Мы существуем вечно. Если однажды ты осознаешь, Кулл, что мы — лишь иллюзии собственного сознания, тогда ты осознаешь и нашу вечную природу. Все, что случилось в прошлом, и что случится в будущем, это лишь наши грезы. Самосознание — это просто дар, которого мы можем лишиться. В неверном свете этого сознания мы способны разглядеть лишь немногое. Однако, познав силу собственных грез, мы познаем и иллюзорность всего мира, увидим, что это лишь один аспект, куда более величественный, всеобъемлющий и вечной Реальности, и твоя вера, твой дух будут куда сильнее, чем самое могущественное черное колдовство. Кулл устало покачал головой.
— Слова, — проронил он, не понимая или отказываясь понимать.
— Истина, — возразил Мантис. — Истина. Ты это знаешь. Иначе ты был сам не смог прожить на свете так долго.
— Слова…
— Истина. Однажды ты поймешь это, Кулл.
Но теперь было уже слишком поздно, и они оба умирали от усталости… А через несколько часов им надлежало идти в бой, из которого ни один мог не вернуться живым.
Глава 9
Битва за Зиккурат
Рассвет начался с пронзительного вопля. Кулл, которому за ночь удалось поспать лишь пару часов, находился на главной площади в тот миг, когда услышал этот крик. Тотчас заспанные наемники, которые несли дозор на стенах, загомонили в удивлении и начали указывать куда-то за реку. Мгновенно насторожившись, атлант бросился к лестнице, что вела на крепостную стену. Внизу пробудившиеся ото сна люди выглядывали в окна и двери домов, торопились на площадь, на ходу натягивая одежду.
— В чем тут дело? Что стряслось?
Крик слышался откуда-то издалека, но он был слишком громким, чтобы так мог вопить обычный человек.
— Проклятье! Что еще задумали эти ублюдки?
Внезапно послышался новый крик, а за ним — и третий. Голос явно принадлежал человеку, но был чудовищным образом усилен. Со стены, где находился Кулл, источник воплей был ясно различим, — сероватое с красным облако, стремительно несущееся по направлению к деревне от зиккурата. Истошные, полные невыразимой муки вопли доносились именно оттуда.