Звезда утренняя
Шрифт:
— А где же коацерваты? — спросила Наташа. — Внутри этой массы должны формироваться отдельные первичные коацерватные капли. Ведь так вы нам объясняли? В них и начинаются первые явления обмена веществ? Так ли я вас поняла?
— Так. В частности, возникает способность к ассимиляции химических соединений из окружающей среды и к самостоятельному росту. Я вам сейчас это покажу. Но, к счастью для нас, все вещества, которые пригодны для питания, уже были использованы и процесс роста этих коллоидов должен был прекратиться. Таким образом, они подверглись как бы естественной консервации
Свет в лаборатории опять погас, и на экране стало видно, как в прозрачном поле возникают плотные образования, еще лишенные строго определенной формы и границ. Они увеличивались в объеме прямо на глазах, подвергались делению и размножению.
— Видите? Клеток еще нет, но процессы жизни, роста и размножения уже происходят!
В голосе ученого слышались нотки торжества. Он был счастлив в эти минуты, увенчавшие победой его упорные поиски. Но и остальные астронавты смотрели с огромным волнением на удивительное зрелище — зарождение жизни, впервые открывшееся глазам человека.
И вдруг Николай Александрович Сандомирский, обычно сдержанный и, во всяком случае, человек весьма солидный, порывисто вскочил и стал крепко трясти академику руку. Это была не его область работы, но в коллективе астронавтов все задачи были общим делом. Люди беззаветно помогали друг другу в освоении тех или других знаний. Это был действительно сплоченный коллектив. Удачу Виктора Петровича считали общей удачей, и все ликовали. Каждый считал долгом выразить ученому свое восхищение.
Взволнованные событием, астронавты разошлись по каютам на отдых. На вахте остался Владимир. Но провести эту ночь в мирном сне путешественникам не удалось.
В три часа пятнадцать минут пополуночи по земному времени, когда небо Венеры было совсем чистым и никакие тучи не носились ниже слоя постоянного облачного покрова, а ветер почти затих, берег и все находившееся на нем вдруг неожиданно потряс страшный подземный удар. Спавших крепким сном астронавтов толчок сбросил с коек. Полуодетые, они устремились в салон.
Новый, еще более мощный удар не позволил им устоять на ногах. Невидимая сила бросила людей на пол. Когда они поднялись и, толкая друг друга, перебежали в рубку, их взорам открылась потрясающая картина.
Высокий берег, состоявший из огромных колонн базальта, на глазах менял свои очертания. Глыбы камня поднялись вверх, вспучились чудовищным горбом и вдруг дали трещину, расколовшую берег сверху до самого моря. Туда, где стояли стратоплан и вездеход, с грохотом понеслась лавина камней. В одно мгновение обе машины скрылись под грудой обломков. Вода в бухте кипела, пенилась и вдруг хлынула в раскрывшуюся брешь. Послышалось шипение, скорее напоминающее рев, и, когда воды моря встретились с раскаленной лавой, вверх взметнулось огромное облако пара, а дно бухты, еще недавно закрытое слоем воды, поднялось в обнаженном виде.
Но не в этом заключалось самое страшное — чудовищный водяной вал, поднявшийся стеной на высоту многоэтажного
Он спокойно, одним быстрым движением включил автоматический киносъемочный аппарат и с интересом наблюдал за тем, что совершалось вокруг. Но и остальные участники экспедиции обладали сильной волей. Без паники они ждали новой атаки, и даже Наташа, побледневшая, но сохранившая полное самообладание, стояла рядом с мужем и ждала, что случится дальше.
Прошло несколько томительных секунд, и водяная гора тяжко обрушилась на ракету. Затрещали и заскрипели стальные переборки.
Все происходившее потом осталось в сознании как ряд разорванных впечатлений, не связанных одно с другим. Волна подхватила ракету, сорвала ее с места, несколько раз перевернула и швырнула в море. У астронавтов исчезло всякое представление, где верх и где низ. Затем гигантские валы подняли корабль на огромную высоту. На мгновение в окнах показалась широкая панорама океана. Берега как бы распадались на части. Потом всё затянули облака пара. Ракета понеслась куда-то вниз, и люди попадали друг на друга.
Владимир судорожно уцепился за ручки кресла, на котором сидел, неся вахту. Наташа упала на него. Он успел только заметить в окне силуэт лодки, вертевшейся неподалеку на волнах. Новый толчок бросил его в сторону, но он успел крикнуть:
— Лодка! Наша лодка!..
Никто ему не ответил. Неизвестно, сколько времени люди лежали в самых нелепых позах, одни без сознания, другие ничего не соображая от ударов и падений. Первым пришел в себя Сандомирский. Он посмотрел по сторонам и увидел картину совершенного хаоса. Ракета плыла по воле волн. Вся мебель, за исключением кресел, установленных на подвижных шарнирах, была сорвана с мест. Пол усыпан осколками разбитой посуды. Люди лежали где попало.
Красницкий, как и Сандомирский, отделался несколькими синяками, и они вдвоем стали помогать другим. Виктор Петрович лежал без сознания. Наташа тихо стонала. Ее лицо было сильно поцарапано, а руки залиты кровью. Владимир получил тяжелые ушибы головы.
Когда академика привели в чувство, он спросил:
— Что случилось? Ах, помню… Что с нами?
— Ракета как будто цела, — ответил Сандомирский.
— Стратоплан и вездеход?
— Погибли.
— Подводная лодка?
— Видел ее на воде, когда нахлынула волна, — сказал Владимир.
— Н-да!.. — пробормотал академик. Владимир, который стоял с трудом и цеплялся за стенки, посмотрел в окно и воскликнул:
— Вот лодка! Я ее вижу!
Действительно, подводную лодку нещадно трепали валы, но временами она показывалась между гребнями приблизительно на расстоянии полукилометра от ракеты.
Сандомирский и Красницкий тоже разглядели ее среди пара, который время от времени закрывал поле зрения.
— Как же туда добраться? — произнес Сандомирский.
— Я попробую… — ответил Владимир. Но его остановил Красницкий: