Звезда Вавилона
Шрифт:
Ян перевел все своим спутникам:
— Нам повезло. Им знакома наша история.
Внезапно его прервал один из стариков, принявшийся что-то быстро и взволнованно объяснять.
Кэндис и Гленн ждали ответа Яна, чье лицо потемнело от сосредоточенности. Он расспросил старейшину, к беседе присоединились остальные, выразительно жестикулируя. Наконец он повернулся к друзьям и сказал.
— Это не Джебель Мара Ивана Баскова.
— Что? — Надежды Кэндис разбились вдребезги. — Но они же знают историю!
— Да, но они говорят, что все
— Другая? Им известно где? — Гленн развернул карту Сирии, и все склонились над ней, толкая друг друга, обмениваясь репликами, качая головами, споря, смеясь, хмурясь в недоумении и указывая коричневыми пальцами на множество разных мест в сотнях миль друг от друга. Но постепенно, после того как каждый почесал в затылке и посоветовался с приятелями, когда они отбросили маловероятные варианты и сконцентрировались на том, что могло быть, когда подвергли пристальной и честной проверке общие воспоминания, оставив только факты, вот тогда они определились с местом, где проходили раскопки Баскова.
— Здесь! — сказал шейх с гордостью.
Конечно, на карте не было ничего с названием Джебель Мара. Это было бы слишком просто.
— Черт побери, — пробормотал Ян. — Похоже, нам придется ехать по юго-восточной дороге от Пальмиры, пока не доберемся до Вади-Аравид, там повернуть на север на пару миль, затем на восток, не доезжая до соляных озер Аль-Рутайма. Здесь, — сказал он, постучав пальцем по чистому участку карты, — находится Вади-Райза. Они говорят, что рядом мы найдем Джебель Мара.
Гленн сомневался.
— А они уверены в этом?
Ян пожал плечами.
— Кто бы знал, — в его голосе появились нотки беспокойства. — Еще они говорят, что это очень пустынный и негостеприимный район. Там мы не встретим никого, кроме бандитов, грабителей и солдат, сбежавших в самоволку.
Портье отеля обрадовался, увидев Кэндис, потому что неожиданно освободился номер. Когда она поднялась наверх, Гленн отправился в ближайший полицейский участок, а Ян остался в гостиничном баре.
В номере было душно. Открыв раздвижные балконные двери, Кэндис оставила открытой входную дверь, чтобы проветрить комнату, и пошла в ванную. Она отлепила лейкопластырь. Порез на шее медленно заживал. Она решила не накладывать новую повязку.
Вернувшись в комнату, она распаковала свою походную сумку. Кэндис взяла с собой книгу «Первоисточник Библии на иврите», потому что фрагмент с «женой астронома» был на иврите. Перед тем как покинуть Калифорнию, ей удалось определить, что алфавит на табличке Дюшеса действительно представлял собой код-заменитель для алфавита древнего иврита. Ксерокопию с табличкой она заложила между страницами книги.
Она вспомнила о неожиданной встрече с женщиной в приемном покое отделения интенсивной терапии. Доктор Милдред Стиллвотер еще сорок лет назад опубликовала эту книгу, которая с тех пор оставалась основным подспорьем для археологов
Кэндис думала и о других необычных людях, которые были тогда в коридоре. Они на самом деле приходили выразить уважение своему коллеге или хотели заполучить Звезду Вавилона?
Она вышла на балкон, где сумерки были наполнены ароматами ночи: жасмина и жимолости, цветущих в саду; мяса ягненка, жарившегося на вертеле; варившегося темного кофе. И запахом самой пустыни, пыльным и древним. Пальмира — «Невеста пустыни». Город караванной торговли и ремесла, в котором встречались, смешивались и сталкивались разные культуры. Люди жили здесь на протяжении семидесяти пяти веков. Римляне принесли в этот город свою религию и законы.
Подставив лицо легкому ветерку, Кэндис закрыла глаза и погрузилась в другой мир. Она представила оазис таким, каким он был столетия назад: люди, рынки, красивый римский центурион на гарцующей лошади…
Раздался стук в ее открытую дверь.
Она обернулась и увидела Гленна. Она еще плавала в волнах своей фантазии и увидела, как он шагнул к ней: статный центурион в шлеме с плюмажем, алой накидке, сияющем нагруднике, с мечом на поясе — общепризнанным символом власти.
— Я подумал, вам будет интересно услышать, что я успел узнать, — сказал он, нахмурившись и пройдя в комнату. — Но не стоит оставлять дверь открытой.
Центурион испарился, и остался только Гленн Мастерс — без шлема и накидки, в черных брюках из плотной ткани и синей хлопчатобумажной рубашке — опять говорящий ей, что можно делать, а чего нельзя. Но все равно симпатичный.
— Я навел справки в городе. Никто раньше не спрашивал про Джебель Мара. Никто не нанимал проводника и машину, чтобы попасть туда. Работой Баскова и Звездой Вавилона тоже никто не интересовался.
Он вышел к ней на балкон, где силуэты финиковых пальм возвышались на фоне ночного звездного неба.
Кэндис подошла к перилам и сразу же отстранилась.
— Что-то не так? — поинтересовался он.
— Не люблю высоту.
— Мы лишь на втором этаже.
— Этого для меня уже достаточно. У меня голова кружится, если я смотрю на что-то свысока. — Она уловила легкую улыбку на его лице, которую сразу же сменило сосредоточенное выражение. Наверняка он сейчас думал о том, что делать дальше и как им попасть к Джебель Мара. — Мы попросим кого-нибудь отвезти нас, — сказала она, словно это было так же просто, как вызвать такси.
Но не об этом думал Гленн. Он думал о том, что хотел бы нарисовать Кэндис в лунном свете.
Гленн перевел взгляд на руины. В сгущавшейся тьме Пальмира с ее улицами, колоннами и арками была похожа на современный город.
— Я был у местных полицейских, отправил отчет о машине, преследовавшей нас у Дамаска, и ввел их в курс дела. Они будут следить за всеми, кто станет спрашивать о Джебель Мара или Звезде Вавилона. И утром проводят вас в аэропорт.
Она резко обернулась.
— Что?