Звезда Ворона
Шрифт:
— Возможно это всего лишь мои домыслы. — Гелиос тряхнул головой, словно прогоняя плохую мысль. — Все-таки прошло десять веков, и моя память давно изгладилась. Мы, обычные смертные, как видно, совсем не готовы к такому великому бремени как бессмертная жизнь. Приходится жертвовать одним, чтобы помнить другое.
На секунду Феликсу захотелось все бросить и уйти. Он внезапно осознал на что себя обрекает. Неужели и ему придется вот так же жить, забывая родных ему людей, песни, дом… И все это ради того, чтобы помнить о какой-то дурацкой каменной табличке? Но потом он вспомнил, что кроме
— Нам стоит поторопиться. — сказал Феликс, когда стало ясно, что Гелиос больше не собирается ничего говорить. — Как нам перебраться на остров?
— Да… да, поторопиться. — Гелиос будто бы очнулся ото сна. — Нужно идти.
— Но я не вижу нигде лодок. — Феликс оглядел голый берег. — Только прошу вас, не говорите, что нам придется садиться в эти ужасные гробницы. Я лучше направлюсь к острову вплавь, хотя и эта идея мне совсем не нравится. До него же лиги три-четыре, а на мне еще и снаряжение. Нет уж, это точно нехорошая идея.
— Нам не нужно ни садиться в гробницы, ни плыть до острова. — Гелиос нахмурил лоб и прислонил к нему клак. Эта его задумчивая поза говорила о том, что первый император с упорством старается что-то вспомнить. — Как же это было?
Гелиос подошел к морю и посмотрел на небо, а затем развернулся, и устремил взгляд уже на линию горизонта между небом и бескрайней пустыней. Некоторое время он вглядывался вдаль, будто пытаясь что-то там увидеть, а затем снова посмотрел на остров. К тому времени, когда он закончил, к ним уже подошли и все остальные члены отряда.
— Там. — наконец сказал Гелиос, и указал пальцем прямо над башней, которую обнимали с разных сторон лучи заходящего солнца. — Помню, тогда светила звезда. Или это был месяц?
— Это нам как-то поможет? — растерянно спросил Эскер.
Взгляд Гелиоса снова остекленел, он вновь прижал кулак ко лбу и даже несколько раз легонько стукнул им, словно пытаясь этим растормошить память. Вдруг его лицо прояснилось, и он быстро подбежал к воде.
— Да! Точно! Так и было! — с радостным волнением объявил Гелиос, оборачиваясь и с улыбкой глядя на остальных.
— Бога ради, объясните же нам, что было-то? — непонимающе проговорил Декстер.
— Мы шли по воде!
— Как благочестивая дева Силестия, когда она ночью шла по мидденхольским водам с одной лишь лампой, ведя за собой корабль армарийских безбожников? — сказал Феликс.
— Не нравится мне такое сравнение. — пробормотал Декстер себе под нос. — Особенно, если вспомнить, что после этого случилось с теми самыми армарийцами.
— Если память мне не изменяет, то после того, как армарийцы уверовали в Силестию, безумный император Костанзо приказал сбросить их с главного маяка на острые скалы. — задумчиво вставила Зено.
— Имейте же совесть, леди Зено. — лоб Декстера еще больше нахмурился, и он мельком глянул на Гелиоса. — Называть императора Костанзо безумным, в присутствии его прапрадеда…
Но Феликс, глянув на Гелиоса, сразу понял, что первый император даже не слышал их разговора. Тот вновь обратил
— Так что же, нам идти или нет? — произнес все еще растерянный Эскер. Он опустился на корточки и потрогал ладонью воду. — Не похоже на то, что здесь есть какая-то опора.
— Пусть никс достанет скрижаль. — раздался за их спинами спокойный голос Эна.
Все разом посмотрели на молодого ювелира, но тот не высказал никакого смущения такому вниманию. Феликс же в это время открыл сумку и взял в руки каменную таблицу. Он до конца не понимал, что от него требуется, а поэтому просто поднял ее над головой и повернулся к морю. Все замерли в ожидании, и лишь шепчущие девы вновь запели свою хоровую песню, которая до этого ненадолго стихла, когда Анастериан выбрался из гробницы.
Вместе с их выразительной песней, словно по сигналу, высоко над островом загорелась одинокая звезда. Сначала еле заметная, она с каждой секундой становилась все ярче, и вскоре по застывшим водам поплыл ее серебристый свет, отражаясь на безмятежной глади.
Первым очнулся от созерцания этого дивного явления Эскер. Находясь ближе всех к отражению в воде, он потрогал его рукой и его глаза расширились от удивления. Выпрямившись, он сделал шаг и его сапоги зависли над водой, хотя там, где он стоял, глубина должна была быть по щиколотку.
— Идти придется по одному, как и в прошлый раз на лестнице. — объявил он, делая еще шаг.
— Тогда я первый. — вызвался Феликс. — Синох, возьми, пожалуйста, мой меч.
Краем глаза Феликс увидел, как монах поднял Эльзир, который был прислонен к одной из каменных гробниц. После того, как Феликс проткнул звездным клинком ту злую тень, которая находилась в черной воде, на мече не осталось никаких следов.
Убедившись, что все готовы идти дальше, Феликс вступил на узкую полоску серебряного света, что отражался в воде. Из всей их компании, лишь четверо, не считая Гелиоса, согласились взять в руки шепчущих дев. Хольф, Арель и Эскер зажали их в подмышках, словно обычные мешки с вещами, а вот Зено усадила свою на плечо, и стало казаться, будто у нее отросла вторая голова. Протяжное пение этих загадочных созданий не стихло, и продолжало сопровождать их на всем пути к острову. И хоть весь их отряд совершенно чудесным образом и вправду шел по воде, Феликс не ощущал страха перед глубокой пучиной, которая разверзлась у них под ногами. Возможно все дело в гладкости моря, которое Феликс теперь воспринимал как затянутое коркой толстого льда. Да, именно такую мысль он себе и внушил, будто шагает не по воде, а по льду, который по какой-то причине не был ни холодным и ни скользким.
До конца пути маленький никс так и не опустил святую скрижаль, и только когда они достигли песчаного берега, он решился убрать ее в свою сумку. Проделанный ими путь показался Феликсу не таким уж и долгим, как он предполагал. Солнце еще даже не успело зайти, хотя маленький никс и не был уверен, меняется ли здесь время суток так же, как и в привычном ему мире.
— Можете ничего не говорить. — сказал Феликс Гелиосу, когда тот подошел к нему. — Тут и так ясно, куда нам держать путь. К этой башне, я полагаю?