Звезда Запада
Шрифт:
— Опоздали!.. — донёсся до сознания отца Целестина голос Нидхёгга. — Миры рушатся…
«И я взглянул, и вот, конь бледный, а на нём всадник, имя которому смерть; и ад следовал за ним…» [26] — всплыли в памяти строки Апокалипсиса.
Отец Целестин, не сознавая, что делает, с широко раскрытыми глазами пошёл к восточным окнам, навстречу жару и смерти. Навстречу всадникам Судного Дня.
Зрение уступило место чему-то другому; происходящее воспринимала бессмертная человеческая душа, чей взор прорывался сквозь толстые, змеящиеся трещинами гранитные стены, за которыми разворачивалась картина гибели мира. Уши не слышали, и в полнейшей, мёртвой тиши вставал над
26
Откровение, 6, 8.
В один миг вспыхнула, подобно сухому тростнику, окраина Железного Леса, исполинскими клубами рванулись к Триречью и Сокрытым Горам пузыри огня, непредставимой силы поток воздуха ударил по облачному окоёму Долины Богов, изломав и рассеяв его… Колыхнулись обожжённые ветви Иггдрасиля.
И тут смерч коснулся Полей Мрака.
«Ну вот и всё кончилось, брат Целестин… — прошелестел в голове у монаха его собственный голос. — Ты достиг предела своего бытия и умираешь вместе с миром… lesu Christie, filii Dei, vivi miserere mei…» [27]
27
«Иисус, сын Божий, сжалься надо мной…» (лат.)
Над Междумирьем плыл Огонь, сошедшийся с Мраком в великой Битве Сил. Пламя вихря встретило достойного соперника, и теперь вокруг таяла жизнь, оседали в пропасти скалы и бурлила кипящая вода. Огонь перемешался с Тьмой, приняв её черноту в своё слепяще-белое лоно, и изменился до неузнаваемости. Струи пламени ударили к небесам, выписывая в раскалённом воздухе оставляющие бледный свет дуги, и пали на Поля Мрака, простёршиеся от Мёртвых Морей почти до Имирбьёрга и Врат в Мидденгард. Странные черно-оранжевые коптящие клубы заполнили собой весь юг, клокоча и плюясь огромными искрами. Наконец, Нидавеллир полностью охватило Огнём — от его закатного предела до восточного, от севера к югу, все бессчётные лиги, укрытые Мраком со дня его пришествия в Мир Третий…
И вдруг буря на самом своём пике начала затихать. Нежданно опали валы Огня, обрушились поднявшиеся к вновь проступившим звездам облака Силы, и жар начал спадать, угасая и растворяясь в налетевших с севера и запада ветрах.
— Они пожрали друг друга… — услышал монах надтреснутый голос Чёрного Дракона. — Пожрали и сейчас гибнут, освобождая Мир от своей Силы… Она уходит за пределы Междумирья… В Пустоту… Смешавшись, мощь Огня и Тьмы создала нечто третье, безвредное для жизни…
Всё кончилось. Ещё пылали пожары и остывал раскалённый камень, но на востоке уже сгущались, застилая небо, облака пара, который прольётся дождём, остужая истерзанную бедствием землю и гася последние очаги пламени. Мрак и Огонь исчезли, словно их никогда и не было в Междумирье, канули в небытиё, оставив после себя лишь изглоданные и обезображенные пространства, да воспоминания о случившемся в Мире Третьем в ночь на восьмое июля шесть тысяч триста первого года от его сотворения чудовищным катаклизмом, прекратившимся так же быстро, как весенняя гроза, и уничтожившим то, что несло Междумирью смерть.
…Где-то на западе Мидгарда, среди древних лесов, устилающих огромные дикие пространства от побережья океана до мёрзлой тундры на севере и степей на закате, в центре округлой долины поднимала вверх гранитное остриё скала. Камень рассекала едва заметная трещина, протянувшаяся от вершины до подножия, — узкая, в волосок, а то и меньше.
Некие силы, что подталкивали друг к другу две половины Врат Меж Мирами, завершили свою работу, длившуюся не одну тысячу лет.
На какой-то миг скала вновь стала единым целым, но потом монолит вздрогнул, над долиной разнёсся треск разрушающегося камня, и взметнулось вверх облако пыли и гранитного крошева.
Врата Миров, дождавшись предопределённого часа, рухнули, навсегда отделив Мидгард от Мира Третьего. В середине травянистого поля, обнесённого стеной крутобоких сопок, остался лишь курган из каменных обломков; курган памяти о минувших эпохах…
В тёмном холодном зале Красного Замка Имирбьёрга их было девятеро. Пять тех, кто именовал себя людьми, двое воплощённых Духов, молодой медный дракон и тощий белый кот с рыжим пятном у хвоста. Сколько времени прошло с момента, когда две Силы, слившись в битве, превратили друг друга в ничто, ни один из девятерых не знал. Все просто сидели и молчали, переживая вновь и вновь те страшные мгновения, что поставили мир на край пропасти. Торин с Видгниром опустили головы, словно во сне, Гунтер беззвучно сквернословил, проклиная день и час, когда ладья вадхеймского конунга наткнулась в Северном море на обломок его дракара, отец Целестин, обняв Сигню, истово молился, вознося к престолу Единого бессвязные благодарности. Локи, насупившись, смотрел на Трудхейм, который так и не показал, на что способна его Сила, а Гюллир ревниво поглядывал на разлегшегося на горячей спине Нидхёгга Синира.
Чёрный Дракон первым осмелился нарушить тишину.
— Всё разрешилось без нашего участия… Я не знаю, какая Сила вмешалась ныне в ход истории, но несомненно, что она принадлежала к непостижимым нами… Я не могу понять одного — отчего в день, когда Трудхейм показал мне грядущее, видение было столь ужасающим?.. Почему я видел картину разрушения Миров? Но ведь этого не произошло, и Силы Смерти покинули Междумирье. Значит, Чаша Сил и тот, кто послал мне это предвидение, ошибались? Или Силы, которые Вне Трёх Миров, действовали по своему разумению и собственным планам?.. Но это уже прошлое, посему не будем гадать и терзаться вопросами, на которые нет ответа…
— Он есть, нужно лишь отыскать его! — вдруг прогремел в зале новый голос. — На все вопросы в мире можно найти ответ!
Тень не тень, призрак не призрак, но нечто подобное духам-айфар пришло в Красный Замок. Среди потока лучей западной звезды, льющей холодный свет в его окна, стоял высокий, облачённый в белое с золотом человекоподобный силуэт. Меч и огромный рог у пояса, светлые волосы, серые глаза…
— Эйреми… — прошептала Сигню, узнавая.
— Да, это я, — прозвучало в ответ. — И я снова не сожалею о сделанном ради вас, смертные, не столь уж и давно, ибо зрю, что исполнили вы данное Силами предназначение. Примите же Трудхейм и возвращайтесь в свой мир. Вы искупили мою вину перед Созидателями Миров и Единым, хотя, может быть, и не до конца представляете как…
Эйреми Владыка обратил взор на Нидхёгга, который поднялся и сейчас стоял, широко расставив когтистые лапы, словно боясь пошатнуться и упасть.
— А ты, Чёрный Дракон, волен испросить у наследника Аталгарда желаемое и уйти. Тебе позволено это.
Дух-Созидатель отступил назад и чуть поклонился всем присутствующим.
— Я последний раз говорю со смертными Мидгарда, — сказал он. — Более не ждите Эйреми, он уходит, уступая место той Силе, что наполняет в эти годы ваш мир. Надеюсь, что те, кому должно, поступят так же. Прощайте…
Тень мелькнула и растворилась в сиянии западного светила.
Нидхёгг долго молчал, а затем, изогнув шею, обратился к Видгниру:
— К чему медлить? Сейчас ночь, и опасность Трём Мирам уже не грозит… Да, конечно, Междумирье изменило этой ночью свой облик, и я вижу, как воды Мёртвых Морей заполняют то пространство, что некогда именовалось Огненными Болотами, как сгинули в Огне леса на западе края Трёх Рек… Альвхейм сейчас уже далеко не тот, каким был до дня, когда пробудился Нидавеллир, но у альвов достаточно Силы, чтобы возродить к жизни свои кущи. Пускай огромные земли на юге стали непригодными к жизни, но я уверен, что Междумирье быстро залечит свои раны и Сила Нидхёгга для этого не понадобится… Отпусти меня, смертный…