Звёздная дорога

Гамильтон Питер Ф.

Пришелец повернул голову. Константин изучил перемены в квантовом состоянии молекул, позволившие твердой коже сделаться пластичной. Узор колебаний был необычайно сложным. Предположительно так же сгибались твердые пальцы-лезвия, превращая человеческое сердце в лохмотья.

– Не знаю, какими ещё способностями ты обладаешь, но мы сделаем все возможное, чтобы удержать тебя. Если же ты сумеешь разорвать оковы – что ж, против тебя будут применены крайние меры. Я устроил так, чтобы тебя сюда привезли, не из враждебности. Я просто хочу с тобой поговорить. Если ты не способен вырваться из этой приемной камеры, то останешься в ней, пока не сочтешь возможным начать общение.

Это все, что я могу сказать.

Он откинулся на спинку кресла, слегка покачиваясь, выжидая…

Квантовая сигнатура пришельца снова резко изменилась. Молекулы переключились в нормальное состояние, безупречно взаимодействуя с пространством-временем. Стали реальными. Визуальное проявление изменений было впечатляющим. Твердая шкура существа обрела цвет и текстуру менее чем за секунду, превратившись в аккуратный синевато-серый деловой костюм с белой рубашкой в серую полоску и изящным пурпурным галстуком. Лицо затрепетало и обратилось в человеческую кожу, появились темно-каштановые волосы, подстриженные аккуратно, стильно и дорого.

Норт средних лет медленно перевел дух и окинул камеру слегка презрительным взглядом.

– А-а, – восхищённо сказал Константин. – Полагаю, племянник Альдред?

С обеих сторон снегоуборочного щита ДПП-1 широкими дугами хлестал снег, пока Анджела продолжала выжимать мощность из осевых моторов. Стеклоочистители неистово метались по лобовому стеклу, счищая постоянно скапливавшуюся кристаллическую жижу. Анджела изо всех сил сосредоточилась на открытой ленте плоского снега впереди, проверяя, нет ли на пути валунов. Обрывочная картинка с радара, поступавшая на лобовое стекло, не очень-то помогала – на его корпусе скопилось огромное количество льда. Сосредоточенность помогала Анджеле не обращать внимания на вонь в кабине ДПП. Омар сидел на пассажирском месте, стиснув зубы, борясь с тошнотой и недомоганием, пытаясь изобразить интерес к реке, простиравшейся перед ними. Миновало три дня с того момента, как они пустились в путь по притоку, и остальной персонал автоколонны только теперь начинал выздоравливать. Эльстон и Гаррик полулежали на пассажирских местах позади нее, оба кутались в одеяла и терпели неудобства, пока их тела медленно восстанавливались после токсина.

Камму Монтото не понадобилось много времени, чтобы выделить и идентифицировать яд. Микроскопические споры нарс-ягоды кто-то впрыснул в композиционный гель. Даже Анджела встревожилась, узнав об этом. Нарс-ягода была известной отравой. Споры были микроскопическими и летающими; каждый год из-за плохо помытой еды десятки людей попадали в больницу. А дозировка оказалась куда сильнее той, которую содержат припорошенный спорами салат-латук; даже её почки могли не восстановиться полностью. Кто бы ни устроил случившееся, он опасно приблизился к тому, чтобы убить всех членов колонны.

И потому теперь Анджела гнала ДПП вдоль по притоку так быстро, как только смела. Словно это могло увести её от опасности, от неудавшегося серийного убийцы и монстра среди деревьев. Но Лейф оказался прав, река была единственной дорогой сквозь этот труднопроходимый край, плоской и ровной, местами в пару сотен метров шириной. Анджела привыкла соблюдать большую осторожность на широких отрезках: река там была мельче, и это означало, что под слоем льда и снега, сквозь который ломилась большая машина, прятались валуны. Несколько столкновений случились во время её дежурства, когда она ещё не научилась читать показания радара. Не смотрела вперёд по-настоящему, не замечала аномальных выпуклостей, пока не становилось слишком поздно. Раздавался

пугающий скрежет, когда нижняя часть щита врезалась в камень, и ДПП дёргался, а потом успокаивался. Но ДПП мог справиться с подобным. Анджеле нравилось управлять этой громадиной – как будто она так мстила планете за все передряги. Она уходила прочь от опасности, от прошлого.

На сетке радужковых смартклеток появились красные иконки, и Анджела стиснула зубы.

– Гадство. – Продолжая сканировать снег, окрашенный в персиковые тона, она начала сбавлять обороты. – Тормозим, – сообщила она по кольцевому каналу остальным водителям.

Эльстон стряхнул дремоту.

– Что такое… ох!

– Прости, – сказала она. – Но мы знали, что он долго не протянет.

Красные иконки пришли от телотрала Лютера. Серьезное недомогание, вызванное спорами нарс-ягоды, дало слишком сильную нагрузку на его органы, уже ослабленные после несчастного случая. Анджела была в каком-то смысле впечатлена тем, как долго он продержался; но это стоило ему больших мучений. Теперь они закончились. Красные иконки становились белыми – нейтральными. Так же, как было с Мохаммедом десять часов назад.

– Нам все равно надо дозаправиться, – сказал Эльстон.

Анджела остановила ДПП и повернула руль. Машины колонны медленно выстроились кругом, выставив сенсоры и дистанционные пулеметы в ледяную глушь Сент-Либры. Ночь должна была наступить через пару часов, но они все равно включили фары, направив лучи на низкий утес закованных в хрусталь деревьев, отмечавший берег. Радары метались туда-сюда, сканируя окружающую среду, насколько это представлялось возможным. Теперь ничто не смогло бы подобраться к ним незамеченным, и по приказу Антринелла никто не должен был выходить из круга.

Анджеле понадобились несколько минут, чтобы одеться. Ветра не было, но температура за последние два дня пугающе опустилась. Люди вымотались. Те, кому удалось избежать отравления, сменяли друг друга на водительском дежурстве и проводили дозаправку. Ошибки случались легко. Во время последней дозаправки Лейф снял перчатки, чтобы разобраться со скользким переходником. Его кожа соприкоснулась с металлической насадкой шланга. Холод мгновенно лишил её чувствительности, так что Лейф ничего не заметил; попытавшись убрать руку, он оторвал с нее лоскут плоти.

– Ты там поосторожнее, – слабым голосом сказал Эльстон.

– Ты меня знаешь. – Беспечность была наигранной; она видела, что под одеялом он все ещё трясется. И она следила за тем, сколько ели все инвалиды в её ДПП. Этого и близко не хватало.

Анджела вышла на замёрзшую реку и направилась вдоль ДПП к внутреннему кругу. Свет красных задних огней усиливал оранжево-розовое свечение Красного Сириуса, и мир казался усеянным брызгами киновари. В сумерках их было девять – в определенном смысле, счастливчиков: тех, кто избежал отравления, – Лорелея, Лулу, Леора, Антринелл, Каризма и Лейф – и тех, кто в достаточной степени пришел в себя, чтобы вести машины и заботиться о больных, – она сама, Мадлен и Джош.

– Это важный пункт для нас с точки зрения логистики, – сказал Антринелл. – Я оценил наши запасы горючего и хочу бросить грузовик номер два. Мы можем перекачать оставшийся в нем биойль в танкер и баки в грузовике номер один. Минус один набор топливных элементов – это существенно расширит наши возможности.

Анджела посмотрела на Каризму, но лица женщины не было видно под витками ткани и защитными очками. Она не стала протестовать.

– Ну ладно, – сказал Антринелл. Он готовился к ссоре. – Джош, мы с тобой перенесем Лютера в сани и положим с остальными.