Звездная каторга: Ария Гильденстерна

Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

Кай отмахал ещё четыре пролёта и сел на ступеньки. Дальше ему скоро не двинуться — вот незадача. Не ночевать же в этой проклятой Ближней шахте, где в вентиляции прячутся агенты зомбификации — не представимые, но беспощадные.

С точки, где он сидел, в просветы между досками был отчётливо виден ярко освещённый огнями начальственный средний уровень — то самое место, откуда он стартовал. Оно осталось далеко внизу, но не настолько, чтобы не заметить, как причалившая к нему малая шахтёрская клеть отправилась затем вверх, а не вниз. Лаки передумал ужинать? Или Кай что-то

напутал, и столовая, оказывается, расположена ему по дороге.

Ишь как опростоволосился-то! С лестницы в движущуюся клеть уже всяко не перескочишь. Оставалось с досадой следить за тем, как она поравнялась с его площадкой и медленно уплыла вверх.

В тускло освещённой клети находилось всего два человека: Мад и Лаки. Лаки о чём-то оживлённо рассказывал. Ну конечно же, снова о зомби. Мад больше молчал: тщательно впитывал, чтобы потом было чем нагружать шахтёров. Может, и правильно, что Кая нет среди этой дурацкой болтовни? Жалкое утешение.

Потом клеть остановилась — в пяти-шести лестничных пролётах над Каем. Неужели там новый этаж, откуда можно... Кай подхватился на ноги, но быстро понял: клеть остановилась просто так, между уровней.

— А далеко ли ещё до столовой, — раздался взволнованный голос Лаки, прервавшего свои же разглагольствования об угрозе зомби.

— Уже близко, — послышался голос Мада, который звучал как-то по-новому. Зомбифицирован, что ли? Но нет, тут что-то другое.

— А почему мы... — голос Лаки явственно дрогнул.

— Кай Гильденстерн? — перебил его Мад этим своим новым голосом. Прозвучало, как вопрос чиновника на регистрации.

— Да, это я, — Лаки отозвался более уверенно, с заметным облегчением. А почему ты спросил?

— Тебе привет от Фенбонга, — сказал Мад. Не просто так сказал — а будто ритуально. С точным соблюдением формы реплики.

— От кого? Ты обознался друг, я не знаю никакого Фен...

Треск электрического разряда. Ну да, малыш Мад применил тот самый шокер с рукояткой несерьёзного цвета, который показывал час назад.

Новый треск — на сей раз деревянный. Доска, та самая, о которой Мад честно прожужжал уши нескольким шахтёрским сменам. Что сказать, умно.

И, главное, на зануду Мэдисона никак не подумаешь, что он и есть тем идеально подготовленным адептом Галактического братства ассасинов, которого вычислял, но так и не сумел вычислить Бенито Родригес.

Сейчас убийца вытолкнет обездвиженное тело. Так и есть — из клети что-то грузно вылетело.

А ведь это меня убивают, осознал Кай. Физически-то досталось Лаки, но социальная смерть — моя. Это меня, Кая Гильденстерна, а не какого-то подвернувшегося Лаки, заказал из далёкого Юрбурга мерзавец Фенбонг.

Несчастный везунчик Лаки не мог и подумать, какие проблемы взваливает на собственную голову вместе с украденным по случаю именем.

Глубоко внизу еле слышно бабахнуло.

С приземлением, Кай Гильденстерн.

Глава 12. Увы,

или Вежливое жонглирование междометиями в ходе сетования

на превратности злодейки-судьбы

1

Поднимался из шахты строго пешком по лестнице,

не жалея ноющих ног. Опасные штуки эти клети. Высоко с них падать. Мад сделал своё дело, но Майку лучше уходить. Где один загремел, там и второму как бы не улететь за компанию. Вдруг юный ассасин решит отработать все варианты? Вдруг припрятал сомнение, что Майк это не Кай?

Успокоить выскакивающее сердце было непросто. Стучало в режиме панических атак или около того, из-за него приходилось останавливаться чаще необходимого, но в моменты остановок — вот парадокс, оно колотилось ещё сильнее. Может, отвлечься, о чём-нибудь важном подумать?

Подумалось, что на Эр-Мангали, как нигде, важно быть человеком скрытным. Стоило тогда, на концерте, откликнуться безобидному мальцу Маду на обращение 'Кай'... Но Майк Эссенхельд, не так прост. Ему, правда, непростота здорово мешает с людьми сходиться, но люди-то побоку, раз уж Майк специалист по животным!

Но что везучему Майку делать дальше, когда из шахты вылезет? Ясно что, найти Родригеса и всё ему рассказать. О Маде — только ему. Об итогах экспедиции сначала ему, а дальше... Есть опасения, что Стэнтону дела теперь не замять; значит, начнут расспрашивать и другие начальники.

Как погиб Дэй? Как погиб Оукс? Как погиб Гильденстерн? На первые два вопроса придётся ответить честно, только без лишних подробностей. На третий придётся честно соврать. Мол, не знаю, совсем не знаю. И предположить неучтённую вылазку зомби.

Кстати о зомби. Не прорвались ли и на самом деле? Что им решётка — тьфу! — когда крысы... Крыс зомбификатор из вентиляционной шахты может рассылать куда угодно. По-хорошему, его бы там нужно замуровать; кажется, эта идея до сих пор не звучала, но, может, Барри Смит и сам догадается? В любом случае, не спускаться же снова, чтобы её предложить.

Да, наверное, шахту замуруют, и всем выйдет облегчение. Разумеется, если ещё не поздно. Что, если Кай вот так поднимается, а внизу в живых уже никого? Пока топаешь по лестнице в одиночестве, всякое на ум взбредает. Нет, серьёзно, как-то подозрительно всё затихло! Клеть, вон, давно не двигалась, тросы застыли в одном положении...

Не последствия ли это рейда по зачистке вентиляционной шахты, который Стэнтон при посторонних анонсировал на грядущие времена, но мог ведь начать и сразу по их уходе, с обычной своей оперативностью? Барри в тот раз повезло разобраться не только с крысами, но и двоих зомболюдей с бластерами не пропустить далеко в шахтные лабиринты. Но везение штука переменчивая. Неужели?

Если так случится, что выберешься из шахты совсем один, опрашивать будут куда как придирчивей! Заподозрят даже и в том, в чём невиновен.

2

Кай выбрался из недр на поверхность. Снаружи не выросла стена из вооружённых до зубов охранников. Никто не суетился, закладывая взрывчатку, чтобы обрушить на головы зомбяков Ближнюю шахту. Даже стационарный бластер в огневом гнезде на вышке беспечно пялился в небеса, тогда как стрелок сидел у её подножия на рассохшемся табурете и в мирной задумчивости уплетал какое-то из мерзейших блюд Оломэ.