Звёздная метка

Кердан Александр Борисович

Панчулидзев представил Иляшевичу Полину. Полина улыбнулась, ослепительно блеснули её ровные зубы. Старый моряк подобрался, выпятил грудь, глаза у него заблестели. Он снова протёр лысину платком и склонился, целуя кокетливо поданную ему ручку. Панчулидзев давно приметил, какое впечатление производит Полина и на стариков, и на молодых кавалеров. Стоит ей где-то

появиться, все сразу начинают виться вокруг, как мухи подле чашки с мёдом. Он видел и другое – ей нравилось дразнить мужчин, метать в них взгляды, а после делать вид, что те ей совсем не интересны, словом, взбрыкивать, как норовистая кобылка. Её кокетство бесило его. Но он никак не мог избавиться от чувства острого восхищения её красотой и милой, детской непосредственностью, за которой скрывалась какая-то непонятная ему игра.

Вот и сейчас, слушая комплименты, которыми её засыпал раздухарившийся старый флотский, она нет-нет да и бросала цепкий, охотничий взгляд на другого попутчика, который скромно присел на краешек дивана с книжкой в руке.

Вскоре состав тронулся. В купе заглянул кондуктор и бодро предложил чаю, от которого Панчулидзев отказался. Полина с важным видом достала книгу и уткнулась в неё. Иляшевич, явно раздосадованный подобным обстоятельством, повернулся к Панчулидзеву:

– А вас, ваше сиятельство, что побудило отправиться в Нижний?

– Мы с графиней путешествуем, – уклончиво ответил он.

– Ну, тогда я непременно должен вам показать город. Тамошний Кремль – просто диво как хорош. Вашей очаровательной спутнице он непременно понравится, – Иляшевич бросил масленый взгляд на Полину. Она на миг оторвалась от книги и ласково улыбнулась ему.

– Mais certainment, monsieur, avec plaisir [37] – сдержанно поблагодарил Панчулидзев, которого раздражало это неприкрытое заигрывание с той и другой стороны. Он решил перевести разговор на другой предмет и спросил: – А что думаете вы, ваше высокоблагородие, о возможной продаже наших американских колоний?

37

Mais certainment, monsieur, avec plaisir –

ну, разумеется, сударь, вы доставите нам удовольствие (франц.).

Иляшевич, продолжая поглядывать на Полину, заметил:

– Сие, ваше сиятельство, полагаю абсолютно невозможным.

– Отчего же абсолютно? Я слышал, что такие идеи витают в самых высших кругах…

Иляшевич развернулся к Панчулидзеву всем телом:

– От идей до воплощения дистанция огромного размера, ваше сиятельство. Тем более идея-то сама по себе ненова.

– Как это? – искренне изумился Панчулидзев.

Иляшевич не упустил возможности блеснуть эрудицией перед понравившейся ему дамой, тем самым пытаясь вовлечь её в беседу:

– Об этом широкой российской публике вовсе неизвестно, но в 1854 году, как раз перед Крымской войной, посланник Стекль и российский вице-консул в Сан-Франциско господин Костромитинов вели переговоры о продаже наших американских земель и даже подписали некое соглашение об их передаче американцам на три года, якобы для того, чтобы уберечь колонии от нападения англичан и французов… Когда же руководство Российско-Американской компании известило наше представительство о нейтралитете, которого ей удалось добиться в переговорах с Гудзонбайской компанией на весь период военных действий, Костромитинов и Стекль сразу аннулировали свой договор. А когда о нём всё же раструбили английские газеты, стали убеждать всех, что сделка была мнимой, так сказать, для отвода глаз и с одной целью – спасти колониальное имущество и сами русские колонии от захвата противником. История сия долго обсуждалась между дипломатами. И хотя посланнику и его помощнику удалось как-то оправдаться, Государь Николай Павлович тогда дал ясно понять, что ни о какой продаже Аляски речи быть не может…