Звездная трилогия
Шрифт:
Планета куталась в вуаль из промозглой ночной мглы. В темноте кипела жизнь. Я уловил незнакомые запахи, услышал странные звуки. Внизу жирно поблескивала вода, то и дело хлюпали пузыри под днищем шлюпки. Наш летательный аппарат и в самом деле медленно погружался. Вокруг высился лес, но деталей я различить не мог — было слишком темно.
— Какого черта ты посадил аппарат в болото? — возмутился я. — Зачем вообще в лес прилетел?
— Ты ж сам сказал, — хмыкнул Смирнов.
— Избил меня и воспользовался тем, что я брежу? — разозлился я. —
— Я извинялся, — покорно сказал майор. — Ты просто не помнишь. Прошу у тебя прощения снова, если хочешь. Поверь, так было нужно. Если бы я тебя не остановил, то ты мог бы погубить и себя, и успех операции!
— Да я понимаю, — хмуро проговорил я. — Но если всегда соблюдать инструкции, то однажды перестанешь быть человеком.
— В этом обществе совсем не обязательно быть человеком, — возразил майор. — Чтобы добиться успеха, нужно прежде всего четко следовать указаниям.
— У нас разные точки зрения на это, — примиряюще сказал я. — Что будем делать, майор?
— Прыгать и уходить в лес. Хочешь, я первым прыгну?
Я поежился и только сейчас понял, что шлема на мне нет. На майоре его тоже не было.
— Почему мы без шлемов? — удивленно спросил я.
— Потому что у тебя повредился контроллер микроклимата, а я снял свою каску за компанию.
— Что произошло с контроллером?
— Это я тебя так сильно приложил, — извиняющимся голосом произнес Смирнов.
— Ничего, я быстро выздоравливаю, — беспечным тоном сказал я, а про себя подумал, что обиды у меня проходят куда медленнее, чем физические повреждения.
Большая часть шлюпки уже погрузилась в жижу. До поверхности болота оставалось не больше полуметра.
— Ну, так я прыгаю? — снова спросил Смирнов.
— Подожди, — остановил я его. Конечно, он надавал мне по морде, но толкать его из-за этого на самоубийство было бы слишком.
— Мы сейчас оба потонем, — констатировал майор. — Надо кому-то прыгать на разведку.
— Подожди, — повторил я и прислушался.
В темноте слышны были только вялые порывы ветра да бурление жижи, принимающей в себя наш летательный аппарат. Зачем мне понадобилось садиться тут? Что я нес в бреду?
Я постарался напрячь свое чутье. Почувствовал неподалеку человеческие жизни, ощутил запах еды.
— Когда мы садились, рядом не было никаких огней? — спросил я.
— Нет, — покачал головой Смирнов. — Я б заметил и уж точно не стал садиться в эту трясину.
— Взлететь снова нам уже не удастся, да?
— Если найдем топливо, — нахмурился майор. — Мы очень долго летели, бак пустой. Можно попробовать выбраться из болота, но, боюсь, на стартовый рывок уйдет весь энергин, а потом мы попросту упадем обратно.
Я представил себе, как шлюпка сначала вырывается из объятий болота, а через несколько секунд со звонким шлепком снова падает в жижу. Мда, тогда аппарат завязнет совсем глубоко, и нам уже будет не выплыть оттуда.
— Почему не взяли больше топлива, — зло сплюнул я. — Зачем выжгли весь
— Поздно гадать, — Смирнов ткнул пальцем на подступающую к нашим ногам воду. — Шлюпка уже в трясине…
Тонкая струя грязной воды полилась в открытый люк. Через пару секунд болото ощутило свою власть над нашим корабликом и, как-то особенно громко чавкнув, втянуло шлюпку еще на десяток сантиметров глубже. Струйка превратилась в широкий поток.
Летательный аппарат уходил в пучину все быстрее. Я смачно выругался, вспомнив все самые жесткие выражения, которым научился в Забвении. Мы с майором стояли уже по щиколотку в воде. До берега точно не доберемся. Скафандр был пусть и легким, но плавать в нем, да еще и без шлема, так чтоб вода набиралась через ворот, — это самоубийство. Тем более по чужому ночному болоту.
По ноге скользнуло чье-то длинное тело. И в то же мгновение коротко и изумленно вскрикнул Смирнов.
— Что с тобой?! — не понял я.
— Тварь укусила меня за ногу! — громко ответил майор. В голосе его не было ни боли, ни страха. Видимо, он испытал сильный шок.
В этот момент я наконец и осознал, что нам нужно делать.
Но как это совершить? Вспомнить о Пашке? Заставить страдать себя? Я не знал, что нужно для того, чтобы взлететь. Незнакомец во сне не врал — я плохо летаю. Но ведь все-таки летаю!
Я постарался слиться с окружающим миром, ощутить его энергию, суть. У меня не получалось. Мне никто не объяснял, откуда черпать силы. До нынешнего момента я всегда брал их из своей души. Только вот искусственно бередить себе душу я не мог, как не смог и покончить жизнь самоубийством тогда, в последний день пребывания на острове. Я не мазохист. Я не могу сам себе придумывать сложности. Всю мою жизнь их создавали за меня.
А ведь наверняка для этого броска во мне и будили умение летать! Может быть, из-за вот этой минуты, которую давным-давно предсказали пророки, погиб Пашка. Я ведь так и не знаю, откуда ко мне пришла эта способность.
Расчетливые уроды! Победа над рыночниками для вас значит больше тысяч человеческих жизней. Победа людей над людьми! Мне никогда не понять целей этой войны. Может, действительно никуда не ходить, не выполнять никаких заданий? Просто взять и утонуть в болоте!
Но в следующий миг я вспомнил выжженный поселок. Вспомнил пепел на том месте, где некогда стоял мой родной дом. Вспомнил свое обещание узнать, как погиб Пашка, и обещание выяснить, кто я и зачем создан.
У меня есть цель. Я должен.
Сделав шаг к Смирнову и обхватив его руками, я подпрыгнул.
Несмотря ни на что, я взлетел. Поймал поток восходящего воздуха и поплыл над трясиной, молясь о том, чтобы не упасть.
Те секунды, пока я летел, растянулись для меня в часы. Но в конце концов под ногами возникла твердая почва, из которой торчали корни чужих деревьев. Силы в тот же миг оставили меня, и мы со Смирновым упали на землю.
Часто дыша и заливаясь потом, я повернулся к майору: