Звездные дороги. Истории из вселенной Эндера
Шрифт:
Ян Павел хотел спросить, что значит «антикатолический», но сообразил, что это наверняка означает что-то против католиков, так что спрашивать, рискуя, что в ответ Анджей снова назовет его тупым, не имело смысла.
Однако его не оставляли мысли о том, как из-за войны все государства отдали власть одному человеку, который потом сказал всем, сколько детей им можно иметь, и запретил всем лишним детям ходить в школу. Но ведь это даже лучше – не ходить в школу? Как мог Ян Павел чему-то научиться, если бы не сидел в одной
Больше всего его озадачивало, что в школе могли преподавать нечто антикатолическое.
– Все люди – католики? – спросил он как-то раз отца.
– В Польше – да. Или, по крайней мере, так говорят. В свое время так оно и было.
Глаза отца были закрыты – он почти всегда закрывал их, стоило ему присесть. Даже за едой вид у него был такой, словно он вот-вот свалится и заснет. И все потому, что он работал на двух работах – на легальной днем и нелегальной ночью. Ян Павел почти его не видел, кроме как по утрам, но тогда отец валился с ног от усталости, и мама не разрешала с ним разговаривать.
Она и сейчас на него шикнула, хотя отец уже ответил на его вопрос.
– Не приставай к папе, он думает о важных вещах.
– Ни о чем я не думаю, – устало проговорил отец. – Скоро вообще думать разучусь.
– Все равно, – сказала мама.
Но у Яна Павла имелся еще один вопрос, который он не мог не задать.
– Если все католики, то почему в школах учат антикатолическому?
Отец уставился на него словно на сумасшедшего.
– Слушай, тебе сколько лет?
Он явно не понял, о чем спрашивал Ян Павел, поскольку возраст тут был совершенно ни при чем.
– Мне пять, папа, ты что, забыл? Но почему в школах учат антикатолическому?
Отец повернулся к матери.
– Ему всего пять, зачем ты его этому учишь?
– Это ты его научил, – ответила мама. – Постоянно брюзжишь по поводу правительства.
– Это не наше правительство, это военная оккупация. Очередная попытка задавить Польшу.
– Ну да, болтай больше – и тебя опять накажут, потеряешь работу, и что мы тогда будем делать?
Стало ясно, что никакого ответа не последует, и Ян Павел сдался, оставив вопрос на потом, когда у него будет побольше информации и он сможет связать ее воедино.
Так и шла их жизнь в тот год, когда Яну Павлу было пять, – мама постоянно трудилась, готовя еду и заботясь о малышах, даже когда пыталась вести занятия в гостиной; отец уходил на работу еще до восхода солнца, и всех детей будили, чтобы они могли видеть отца хотя бы раз в день.
Вплоть до того дня, когда отец не пошел на работу, оставшись дома.
За завтраком отец с матерью напряженно молчали, а когда Анна спросила, почему папа еще с ними, мама лишь бросила: «Сегодня он на работу не пойдет», таким тоном, словно говоря: «Не задавай лишних вопросов».
С
Когда в дверь постучали, матери пришлось послать Анджея, чтобы тот привел отца. Пока отец шел назад, стряхивая землю с рук, стук повторился еще дважды, все более настойчиво.
Отец открыл дверь и встал на пороге, заполнив своей рослой крепкой фигурой дверной проем.
– Что вам нужно? – требовательно спросил он на общем вместо польского, и дети сразу поняли, что пришел какой-то иностранец.
Последовал негромкий ответ, который Ян Павел отчетливо расслышал. Голос принадлежал женщине.
– Я представляю программу тестов Международного флота. Как я понимаю, у вас трое мальчиков в возрасте от шести до двенадцати лет?
– Наши дети никак вас не касаются.
– Как вам известно, господин Вечорек, предварительные тесты обязательны по закону, и моя задача – исполнить его требования. Если предпочитаете, могу вызвать военную полицию, которая вам все объяснит.
Ее слова звучали так спокойно, что до Яна Павла не сразу дошло, что это вовсе не предложение, а угроза.
Отец мрачно отступил назад.
– И что вы мне сделаете – в тюрьму посадите? Вы приняли законы, которые запрещают моей жене работать, нам приходится учить детей дома, а теперь вы вообще лишаете мою семью куска хлеба?
– Я не определяю правительственную политику, – ответила женщина, окидывая взглядом полную детей комнату. – Все, что меня интересует, – тестирование детей.
– Петр и Катажина уже прошли правительственные тесты, – вмешался Анджей. – Всего месяц назад. Уровень их знаний подтвержден.
– Речь не об уровне знаний, – сказала женщина. – Я не представляю ни систему образования, ни польское правительство…
– Нет никакого польского правительства, – заявил отец. – Только оккупационная армия, требующая подчинения диктатуре Гегемонии.
– Я представляю Флот, – продолжала женщина. – По закону нам запрещено даже высказываться по поводу политики Гегемонии, пока мы в форме. Чем раньше я начну тестирование, тем раньше вы сможете вернуться к своим обычным делам. Они все говорят на общем?
– Конечно, – с некоторой гордостью ответила мама. – Уж точно не хуже, чем по-польски.
– Я понаблюдаю за тестами, – сказал отец.
– Прошу прощения, сэр, – ответила женщина, – но такой возможности у вас не будет. Предоставьте мне комнату, где я смогу побыть наедине с каждым из детей, а если в вашем жилище только одна комната – уведите всех на улицу или к соседям. Проводить тесты буду я одна.
Отец попытался ее припугнуть, но понял, что в этом бою он безоружен, и отвел взгляд.