Звездные врата. Новая порода
Шрифт:
Леди Асгар рассмеялась, заметив возбуждение морда.
— Это не для тебя, крылатая.
Но морд продолжала держаться поблизости, следя за ней голодными глазами.
Листок-паутина, покрытый мазями, наложили Кинкару на грудь, и он прилип прочно, словно превратился в ещё один слой кожи. Однако ни лорд Диллан, ни леди не касались Связи. Леди внимательно разглядела её и спросила:
— Ты Видящий, Кинкар?
Он торопливо ответил:
— Я никто, леди. Я всего лишь Кинкар с’Руд. Когда-то я был сыном Дочери Стира, а теперь я лишён владения и земли. Связь мне передал Вурд, который раньше был Стиром. И передал в тайне. Я нашёл её среди
Но лорд Диллан медленно покачал головой, а на лице леди Кинкар увидел согласие с ним.
— Связь не переходит случайно, Кинкар, ты это знаешь. Если Стир был её хранителем, он должен был выбрать того, кто его сменит, и этого человека выбирают не по родству и не по праву рождения, а по тому, что находится в нём самом. И Связь всегда передают тайно, чтобы никто злой не узнал о ней и не использовал в своих целях её власть. Возможно, ты ещё не владеешь её силой, но кто может сказать, что ждёт тебя впереди?
Леди прервала его. Она потирала свои тонкие пальцы, распространяя в холодной комнате цветочный аромат.
— Связь существовала в Горте, который мы знаем. Интересно, будет ли она действовать на этом Горте…
Кинкар поднял пояс. Мазь не только смягчила боль ожога; с того времени, как прошёл сквозь врата, он не чувствовал себя так хорошо. «Горт, который мы знаем… Этот Горт…» Как странно прозвучали эти фразы. Застёгивая пояс, он задумался над их смыслом.
— Мы на Горте? — спросил он наконец.
И почувствовал облегчение, когда лорд Диллан кивнул. Но, к его удивлению, звёздный повелитель этим не ограничился:
— Это Горт, но не тот Горт, на котором ты родился, Кинкар. И не тот, который мы выбрали бы для себя. Этот Горт нам незнаком, мы здесь чужие и не имеем друзей.
— Ты хочешь сказать… ваше волшебство, лорд, перенесло нас через горькие воды на другой конец мира?
Леди Асгар села на одно из сёдел, и тут же Воркен взобралась ей на колени. Леди позволила Воркен обнюхивать свои пальцы, время от времени поглаживая гротескную голову морда.
— Да, мы переместились, Кинкар. Но не за море. Объясни ему, Диллан. Он присоединился к нам поздно и ничего не знает. А мы все должны встречать будущее с пониманием.
— Вот каково оно, — бессознательно лорд Диллан начал с зачина кузнеца песен, но серьёзность лица говорила, что это не выдумка. — Когда настало время уходить с Горта…
Тут Кинкар набрался решимости, чтобы задать вопрос, который мучил его с тех пор, как новость об отлёте звёздных повелителей пришла в Стир.
— Но почему, лорд, вам потребовалось уходить с Горта? Да, злые люди подняли голоса. Но мы никогда не слышали таких разговоров, пока сами повелители не сообщили, что улетают. До вас народы Горта жили в лесу, как варвары. Почему вы оставляете их без щита своей защиты, если так много дали им? Ваше волшебство, разве им нельзя поделиться?
И опять оба покачали головой.
— Вместо того чтобы быть защитой, это знание станет проклятием Горта, Кинкар. Когда ребёнок, ещё неуверенно стоящий на ногах, приходит в зал, разве ты дашь ему в руки меч и оставишь играть? Или ещё хуже: попытаешься научить его пользоваться мечом, прежде чем он сумеет отличить добро от зла? В своём мире мы древний народ, и за нами тянется от начала истории долгий и пыльный след годов. Мы зрелые
— Или здесь продолжали бы жить только звери, — возразил Кинкар.
— Такой аргумент мы часто слышали в последние годы, — ответила леди Асгар. — Но он слишком поспешен. Мы боимся, что повели детей по неверной дороге. Да, печаль, печаль… — потекли слова её родного языка, медленные и тяжёлые, как слёзы, а лорд Диллан продолжил свой рассказ.
— И вот мы разделились на три группы. Одни говорили, что хоть уже и поздно, но если мы сейчас улетим, память о нас постепенно исчезнет, умения, которым мы научили людей, со временем забудутся, и Горт сможет строить собственный мир, конечно, искажённый тем, что мы так торопливо и неосторожно дали, но всё же вернётся к своему наследию, пойдёт по естественному для себя пути. Были и другие, державшиеся противоположного мнения. К счастью, их оказалось немного. В каждом народе, Кинкар, всегда есть такие, кто стремятся к власти. Для них чуждая менее развитая раса — только слуги. Эта группа тоже была недовольна положением, но по совсем другим причинам.
Они хотели власти над всем Гортом, хотели, чтобы жители Горта превратились в слуг, в рабов. Втайне представители этой группы начали распространять слухи среди безземельных людей, которые всегда готовы стать приспешниками лорда, посулившего им добычу и роскошную жизнь. Кого смогли выявить из них, мы тайно судили, — рот лорда превратился в тонкую линию, и сила воли ощущалась почти осязаемо, когда он говорил. — Но они заставили нас поторопиться с решением. Большинство нашего общества проголосовало за отлёт в кораблях. Мы должны были снова уйти в космос и искать другую планету, такую, на которой мы не могли бы разложить своим вмешательством туземцев. Но…
И тут снова вмешалась леди, как будто эта часть рассказа была ей ближе.
— Но были среди нас и такие, Кинкар, кто принял Горт близко к сердцу. Хотя у нас и не смешанная кровь. И мы не могли вынести расставания с Гортом. И потому принялись искать другой путь бегства. Двое наших, которые много лет, много продолжительностей вашей жизни, работали над этой проблемой, заявили, что нашли решение. Его трудно объяснить, но оно давало возможность перенестись на другой Горт, где мы могли бы жить, как хотим. И мы принялись работать, чтобы практически осуществить это решение. Это лучше рассказать тебе, Диллан: ты ведь один из этих двоих, — женщина улыбнулась звёздному повелителю.
Он присел на корточки и концом указательного пальца принялся чертить линии на пыльном полу.
— Эта теория существует давно, но до самого последнего времени у нас не было доказательств. Объяснить её… Подумай вот о чём, Кинкар. В жизни каждого человека бывают моменты, когда его решение определяет будущее. У тебя был выбор: присоединиться к нам или остаться в Стире и попытаться защитить свои права. Таким образом перед тобой были две дороги, два разных будущих, вероятно, очень разных.