Звездный билет (сборник)
Шрифт:
— Я не то имею в виду.
— А что ты имеешь в виду?
Брижит Бардо улыбнулась. Димка терпеть не мог этих ее улыбок, особенно когда она так улыбалась другим.
— Знаешь, — крикнул он, — лучше бы ты осталась дома!
Хотел уйти, но в это время в тамбур влезли Юрка, Алик Шурик, Игорь и Эндель, а потом полезли и другие пассажиры мужчины. Оказывается, поезд подходил к крупной станции.
Когда появились перрон и здание вокзала, Галя снова почувствовала, что ее деликатно взяли за талию, и прямо над ухом прогудел ласковый
— Разрешите продвинуться, землячка, не знаю, как величать.
Рыжий ус лез в глаза. Воняло сивухой. Юрка просунул вперед плечо и мощно притер рыжеусого к стенке. Галя оскорбительно засмеялась.
Внимание станционных служащих, местных жителей и железнодорожной милиции было привлечено весьма экстравагантной группой молодых людей. Удивительная златоволосая девушка в голубой блузке с закатанными рукавами и в черных брючках выше щиколотки прогуливалась по перрону в компании трех насупленных парней в черном. Один из парней носил очки и бородку. Поскольку на станции привыкли терпеливо относиться к пассажирам скорых поездов (к тому же, черт их знает, может, иностранцы), милиция и должностные лица сохраняли полное спокойствие, не выпуская в то же время указанную группу изпод цепкого наблюдения. На вокзальном скверике вокруг гипсовой девы с веслом собралось много местной молодежи.
— Э, ребята, смотри, какие гуси!
— Не гуси, а попугаи.
— Ты его, приятель, примечай, может, он заморский попугай…
— Почему же попугаи? Очень скромно и удобно одеты.
— Молчи, Зинка. Сама стиляга.
— Девка-то, девка, Господи ты Боже мой!
— А этот очкарик с бородой в дьячки, что ли, собирается?
— Сейчас мода в Москве под Фиделя Кастро.
Ребята остановились возле скверика и эффектно «хлопнули» по стакану газировки. Димка сказал:
— Волнение среди аборигенов.
Шурик, Игорь и Эндель долго не могли успокоиться, они охали и держались за животы.
— Господи, — пробормотал Шурик, — ну как же смешно жить на суше.
— Мы перегонщики.
— То есть?
— Перегоняем сейнеры на Дальний Восток. Из Ленинграда или ГДР гоним их на Камчатку.
— А вообще-то мы балтийцы, — сказал Игорь, — дети седой Балтики, так сказать. А это, — он улыбнулся и обнял за плечи Энделя, — прямой потомок викингов.
— Ваши предки тоже были застенчивыми? — спросила Галя у гиганта. — Как же они тогда разрушали и грабили города? И увозили женщин? А?
— Эсты не викинги. Тихие люди. Женщину не увозили. Всегда любили женщину, — в смятении залепетал Эндель.
От одного взгляда на него становилось жарко. Все засмеялись. Димка, Алик и Юрка переглянулись. Кто бы мог подумать, что эти ребята в аккуратных пиджачках перегоняют суда из ГДР на Камчатку через все моря и океаны!
— А вы, видно, студенты?
— Нет, мы школу кончили в этом году.
— В институт будете поступать или на производство?
— Ни то, ни другое.
— А что же тогда?
— Будем
Алик поправил Димку:
— Какие же мы туристы? Туристы на время уходят из дому, а мы навсегда порвали с затхлым городским уютом и мещанским семейным бытом.
— Точно, — сказал Юрка.
— Мы пожиратели километров, — уточнил Димка.
— Вот дают! — восхитился Шурик Морозов. — Пожиратели! Ну и везет нам, ребята, в этот раз на суше! Сначала тот лейтенант, что сел в Иркутске, сказал, что он фаталист. Фаталист, понимаете? А теперь вот пожиратели километров. Все оригинальные личности попадаются. Разрешите поинтересоваться: у вас, наверное, все не так, как у людей, а? Алик, ты как теоретик…
— У нас нет теорий, — отрезал Алик.
— А взгляды? На любовь, например, у вас какой взгляд?
— Любви нет, — отрезал Алик. — Старомодная выдумка. Есть только удовлетворение половой потребности.
— Правильно! — крикнул Димка. — Любви нет и не было никогда.
— Точно, — сказал Юрка, — нету ее.
— Маменькины сынки вы, вот вы кто, — сердито сказал Игорь. Он воспринимал все это крайне серьезно. — Я думал, вы ребята как ребята, а вы маменькины сынки. Не люблю таких. Блажь в голову пришла, и помчались, сами не знают куда. А деньги кончатся — побежите на телеграф. Милые родители, денег не дадите ли?
— Ошибаетесь, — сказал Алик, — мы сами себя прокормим. Мы труда не боимся.
— А знаете вы, что такое труд?
Димка понял: шутки в сторону. Ишь ты, уставился на Альку этот тип! Желваки на скулах катаются. Может, поучать собирается, влиять? Знаем мы таких! Идите вы все подальше!
— Представь себе, знаем! — крикнул он. — В школе проходили. Учили нас труду. Труд — это такой урок, на котором хочется все ломать.
— Э, — сказал Шурик, — так шутить нельзя.
— Нельзя, — твердо сказал Эндель.
Игорь посмотрел на Димку.
— Интересно, — медленно проговорил он, — едешь в поезде и не знаешь, кто напротив сидит.
— А сидит-то пережиток капиталистического сознания, — усмехнулся Димка.
— Хватит трепаться! — гаркнул Игорь. — Трепачи вы, голые трепачи! Поехали бы в Сибирь, посмотрели бы, что там молодежь делает!
— В Сибирь все едут, — сказал Юрка.
— Все едут на Восток, а мы вот на Запад, — засмеялся Димка.
— Сопляки!
— Но-но! — Юрка рассердился. — Полегче, ты, трибун!
— Говорю, что думаю, — буркнул Игорь и закурил.
— Держи при себе то, что думаешь.
— Не собираюсь.
— Схлопочешь!
— Что-о?
Игорь и Юрка уставились друг на друга. Через несколько секунд Игорь усмехнулся и откинулся.
— Свежий ты человек, Юра. Целина. Удивительное дело. Тебя бы к нам на судно. Вы вообще-то комсомольцы или нет?
— А ты, наверное, секретарь? Освобожденным секретарем работаешь? — спросил Димка.
— Не твоего ума дело. Тебя-то к судну и подпускать нельзя.