Звёздный егерь
Шрифт:
…Атолл совершенно отчётливо помнил каждый миг своего детства. И юности. И зрелости, которой, он не без самоуверенности считал, уже достиг. Именно поэтому, наверное, — из-за того, что любой момент его жизни был всегда с ним, стоило лишь захотеть вспомнить, — он не был склонен к сентиментальности. Но время от времени он всё же любил оглянуться назад.
Вначале было Младенчество.
Оно началось, когда завершилось седьмое Великое обледенение. Собственно, обледенение не кончилось тогда, а достигло своей высшей точки, апогея: лёд покрывал половину планеты, но уже не наступал. Как узурпатор, не рассчитавший своих возможностей и отхвативший
Почему он родился именно в то обледенение, а не раньше?
Скорее всего потому, что седьмое обледенение было самым мощным. Оно забрало бесчисленные массы воды, и подводное плоскогорье, которому было суждено стать его родиной, всегда находившееся на безжизненной глубине, очутилось вдруг в каких-то полутора десятках метров от поверхности. Это был один из немногих свободных ото льда участков океана, и прежде всего там начало сказываться действие солнца и вулканов: температура воды над плато стала подниматься. Она повышалась медленно, почти неощутимо, на доли градуса в столетие, но этого оказалось достаточно.
Наложились друг на друга тысячи случайных факторов.
На свет появился он — крохотный полип с венчиком тонких щупалец над ротовым отверстием. Жадно загоняя микроскопический корм в полость желудка, он спешил вырасти. Когда пришла пора, на вытянутом трубчатом тельце набухла почка.
Не отделившись, почка превратилась в самостоятельный организм, но, тем не менее, это одновременно был и он сам: его стало двое. А потом ещё больше, и ещё, и ещё.
Мыслей в тот период не было, лишь великий всепобеждающий инстинкт размножения. Этот инстинкт помог осознать или угадать, что незащищённые полипы — слишком лёгкая добыча, основная часть новых организмов обречена на гибель. Путь к самосохранению нашёлся; чтобы выжить, пришлось научиться извлекать из воды кальций, перерабатывать его и откладывать известковыми панцирями на нежную эпидерму.
Решение оказалось верным. Громоздясь друг на друга, замуровывая под собой мёртвых сородичей, возводя над их опустевшими жилищами очередные этажи каменных келий, недосягаемые теперь для большинства врагов коралловые полипы стали разрастаться в колонию. Хорошо прогреваемая вода, небольшая глубина, обилие солнечного света, а значит, и пищи — это были идеальные условия для размножения. Высовывая из окошек ловчие усики, хватая добычу и прячась при малейшей опасности обратно, кораллы слой за слоем доросли почти до поверхности, но там и остановились — отливы регулярно обнажали верхнюю часть колонии, и полипы без воды гибли.
Кораллы устремились вширь, и за несколько сот лет заполонили всё мелководье и поползли по подводным склонам вниз.
Однако тепла и света хватало лишь на сравнительно небольших глубинах. Ниже было голодно, и удержаться там удавалось лишь благодаря книдобластам — стрекательным нитям-арканам, которые научились вырабатывать в себе полипы.
Но глубже двухсот метров и книдобласты не помогали, прокормиться там оказалось вообще невозможно.
Отлогие когда-то склоны подводного плоскогорья, обрастая кораллами, выпрямились, потом стали приобретать отрицательный уклон. Но колония увеличивалась лишь в верхней, благоприятной для жизни части, превращаясь в гигантский гриб, и, достигнув предельных размеров, края шляпки под собственным весом обламывались.
Популяционный взрыв кончился. Бурная, бездумная репродукция натолкнулась на преграду.
Первый тупик количественного роста родил первую протомысль.
Снова появилась возможность для благостного экстенсивного развития —
От мощного ледяного покрова, голубой эмалью залившего континенты и моря Кайобланко, стали откалываться куски. Ветры и волны носили их, размывая и растапливая, ударяя о берега и сталкивая друг с другом. И когда такой айсберг проходил над Атоллом — а это теперь был атолл, классический кольцевой коралловый риф с лагуной посередине, — разрушения были страшные. Многотонные ледяные глыбы чудовищными лемехами вспахивали коралловые луга, оставляя за собой мёртвые, покрытые известковой крошкой пространства. Некоторые айсберги цеплялись за плато и надолго застревали на нём, и тогда падала освещённость, резко снижалась температура воды.
Численность колонии сократилась в несколько раз, возникла реальная угроза полного вымирания, но кораллы не сдавались и, борясь за жизнь, лихорадочно мутировали. Так крошечные разобщённые полипы сперва почувствовали своих ближайших соседей, потом установили взаимные связи со всеми остальными полипами в Атолле.
Началось инстинктивное объединение живых примитивных организмов, и оно дало результат: кораллы научились складывать свои ничтожные в отдельности биомагнитные потенциалы в мощное силовое поле — то самое оружие, которое можно было теперь противопоставить бездушным ледяным монстрам.
Сначала Атоллу удавалось останавливать лишь небольшие льдинки в миллиметрах от живой поверхности, позже пришло умение удерживать на безопасном расстоянии и отводить в сторону почти любые айсберги. Это был успех, но ещё не триумф.
Самые крупные айсберги прорывались через защиту и наносили большой урон. К тому же ещё началось активное таяние ледников, и уровень океана стал быстро повышаться. Появилась опасность опять оказаться на глубине, где никакое поле не поможет сохранить жизнь. Колонию коралловых полипов ждала бы неминуемая гибель, но колонии уже не было — был он, Атолл. Это ещё не разум, но уже существо с достаточно высокой организацией, способное выжить.
Атолл начал контролировать свой рост, активизируя почкование в верхней части, заполняя борозды, прорезанные льдинами, новыми полипами, стремясь угнаться за прибывающей водой и удержаться на прежнем уровне от поверхности.
И наступило Детство.
Оно наступило, по всей видимости, тогда, когда общая масса полипов, совершенствующаяся в борьбе со стихией, достигла критической величины.
Атолл осознал себя. И среду, его окружающую. И факторы, воздействующие на эту среду. И приёмы, которыми можно отгородить себя от нежелательных воздействий окружения. Атолл стал достаточно умным, чтобы понять свою силу и разработать тактику и стратегию самосохранения.
Как новосёл, который, ощутив себя полноправным хозяином в новом доме, Атолл устраивался на океанском плоскогорье, зная, что здесь предстоит провести всю свою жизнь.
Он принял решение основную массу полипов сконцентрировать у себя в средней части, а вокруг неё надстроить уступы, через которые не прорвутся никакие айсберги. В лагуне Атолл на некоторое время замедлил темп роста, дождался, когда над центральной частью стало шестьдесят метров воды, всё прибывающей от таяния льдов, и определил себе эту глубину как оптимальную: она обеспечивала и безопасность, и гарантировала обилие пищи в лагуне. Атолл был мозгом-организмом, и потому ему достаточно быстро, всего за пару тысячелетий, удалось оптимизировать самого себя.