Звёздный егерь
Шрифт:
Я прошу поверить моему рассказу — и, может быть, тогда что-то ещё удастся сделать, чтобы спасти наш великий народ…
Джанк закончил повествование и в изнеможении уронил голову на грудь. Дом правосудия загудел как растревоженный улей, возмущаясь нелепыми выдумками провинившегося контактолога. Члены Трибунала обменялись записками, согласно закивали фиолетовыми головами, придя к общему решению, и передали бумаги Обвинителю.
— Достойные жители Пальбоса! — сказал Обвинитель, и шум в зале мгновенно стих: — Достойные жители Пальбоса! Трибунал рассмотрел дело контактолога Джанка и считает, что рассказанная им история — оскорбление Трибуналу и всему великому народу
Распорядитель, неслышно скользя по гладкому полу, подошёл к большой чёрной кнопке перед столом Трибунала и положил на неё лиловый палец.
— Смерть предателю! — выкрикнул Обвинитель, отдавая Распорядителю приказ. И…
И с судорожно сжавшимся осуждённым ничего не произошло. Разочарованные зрители перевели взгляд с него на Трибунал и застыли от ужаса.
Там, где только что стоял Распорядитель и где сидели вынесшие приговор судьи, лежали широкие, иссечённые, словно на них долго что-то рубили, пни…
Двадцать шестой сезон
Глава 1
Континент, истерзанный чехардой времён года, ещё не очнулся. Слишком много обрушилось невзгод на него за последние полцикла. Долгий сезон вымораживающей стужи — когда оба солнца ушли на другую сторону планеты, а в небе тускло светили лишь четыре холодных фонарика-полумесяца. Потом тепло вернулось, но вместе с ним пришёл ветер, и огромные валуны катались по поверхности, как перекати-поле, оставляя на коже планеты глубокие рваные раны. Наконец пришло короткое лето. Время испепеляющей жары — сезон обоих солнц.
— А хорошо ли мы работаем, Алексей Васильевич? — сурово уставившись на меня с экрана телесвязи, вопросил редактор.
Когда к тебе обращается с подобным вопросом начальник, односложно отвечать нельзя, ибо вопрос, несмотря на кажущуюся простоту, каверзный. Поэтому вместо ответа я предпочёл бормотнуть нечто неразборчивое, а на лице изобразил эмоциональную гримасу такого приблизительно значения: да, есть недостатки, ещё работаем не в полную силу, однако…
Редактор, истолковав мою мимику именно так, как я и хотел, одобрительно качнул головой.
— То-то и оно. Хвастаться особо нечем. Что у нас было за последнее время? Да ничего, ровным счётом ничего.
Я слегка кивнул, словно соглашаясь, но при этом одновременно и изогнул брови, выражая вопросительное недоумение. Шеф, конечно, преувеличивает: наш информационный вестник читают все взрослые обитатели базовой планеты. Население Пальмиры — так звучно её назвали ещё первопроходцы — сравнительно невелико, но просматривают выпуски «Пальмира-информ» во многих галактиках. Похоже, что риторический вопрос начальника — пролог к очередной поездке, и, судя по его тону, неблизкой. А что, неплохо было бы махнуть за пределы системы… Я напряг память: нет, никаких важных событий в пределах парсека вроде не намечается. Я разволновался. Неужели на Землю?
— В общем, есть одна идейка,
Ни о какой экспедиции Бурцена я, конечно, не знал. Но интуитивно понял, что невежество моё лучше не выставлять. Я задумчиво посмотрел на пульт дисплея, сделал неопределённый жест рукой.
— Смутно припоминаю, товарищ Таламян. Что-то связанное с археологией?
— Нет, археология тут ни при чём, — поморщился шеф. — Косморазведывательная экспедиция в составе шести человек. Стартовала в тридцать седьмом в систему Цезея. На первой же планете двое — сам Бурцен и с ним женщина-астронавт — погибли. Надо сказать, не зря эту планету Мегерой назвали. Но есть одна зацепка. Незадолго до гибели исследователи передали сообщение, что вступают в контакт с разумом, вернее, якобы с ними устанавливает контакт возможный разум… Оставшиеся в живых члены экспедиции задержались на Мегере на несколько дней, но ничего подтверждающего наличие на планете разумной жизнедеятельности найти не удалось.
— Шеф, на Мегеру летали позже? — заинтересовался я.
— Трижды. Один раз — специальная комиссия, расследовавшая причины несчастного случая. Две другие экспедиции ненадолго останавливались на Мегере транзитом. Нулевой результат. Никаких подтверждений.
— Значит, Рафик, на Мегеру махнули рукой?
— А ты что хочешь? Удовольствие не из дешёвых, моментальной отдачи ждать не приходится. Поэтому управление предпочитает снаряжать экспедиции на планеты поближе и побезопасней… С точки зрения освоения.
Как-то неубедительно шеф произнёс «освоения», и я не преминул ехидно уточнить:
— А что, есть другая точка зрения?
Таламян с явным осуждением воззрился на меня, помолчал. Потом сказал:
— Есть предложение направить вас, Алексей Васильевич, на Мегеру. Если вы согласны, конечно.
— Шеф, это что, серьёзно? — Я ещё не до конца поверил фортуне. — Меня на Мегеру?
— Спецрейса не будет, Лёша. У нас редкий шанс. Скоро с Земли стартует гиперлёт. Его маршрут проходит рядом с Пальмирой. На нашем модуле надо выйти на заданную точку — с гиперлёта дадут координаты, — и тебя подберут. А в Цезее, где-нибудь поближе к Мегере, отделишься на автоматическом зонде. Сядешь на базу Бурцена. Обратно вернёшься через две недели. Гиперлёт будет возвращаться. Думаю, ты должен успеть.
— Что успеть? Отыскать на Мегере следы разума?
— Ну-ну, — усмехнулся в большой горбатый нос Таламян. — На такое я не рассчитываю. Просто походишь там, посмотришь, а потом расскажешь обо всем в вестнике. Готовь список всего необходимого, я завизирую. Смотри, чтобы тебя там не переварила местная фауна. Или флора. Она, знаешь, тоже бывает хищная. Да, и возьми в видеотеке отчёты всех, кто бывал на Мегере. Бурценовской экспедиции и трёх последующих.
«Ай да шеф! Всё уже продумал, взвесил и даже досье начал собирать». Я встал. Таламян тоже поднялся из-за стола. Но перед тем как выключить связь, шеф меня остановил.