Звездный капитан
Шрифт:
Технический коридор нашелся без труда, указатель с буквами «М» и «Ж» — тоже. Скайт повел жаждущих по направлению стрелки. Хаксли остался ждать у входа в зал с надгробиями.
Ребекка, хоть и находилась в теле взрослого мужчины, наотрез отказалась идти в мужской туалет, и Уорнеру пришлось вести свое тело в женскую уборную. Проблем с этикетом не возникло: кроме них, в данный момент туалетом никто не пользовался.
— Встречаемся здесь же, — условился Скайт с Леонардо.
Кивнув, Леонардо забежал в дверь с буквой «М».
Приплясывая, Леонардо
Как ни терпелось администратору облегчиться, он все же тщательно обложил сиденье унитаза туалетной бумагой. И только после того, как на ободке не осталось ни одного непокрытого сантиметра, снял штаны. Усевшись на унитаз, Леонардо в предвкушении прикрыл глаза.
Срок в семь дней тревожил Леонардо. Как неудачно получилось. Если бы не проклятие камня, он сейчас проводил бы время за рулеткой какого–нибудь шикарного казино. Ну, ничего, осталось еще немного: слетать на Эрцер–12, найти профессора, который переведет надписи на камне, и вернуть свое тело.
Леонардо готов был терпеть невзгоды и неудобства, лишь бы приключения поскорее закончились и он вновь обрел свое любимое, ухоженное тело. Как только это произойдет, он сходит в баню, а затем в салон красоты. Новая стрижка, витаминная маска на все тело, массаж, маникюр — вот что требуется ему, чтобы вновь почувствовать себя цивилизованным человеком.
Умиротворенная обстановка туалета благотворно действовала на нервы. Тихо журчала вода. Наступало приятное чувство облегчения.
Леонардо медитировал уже несколько минут, когда со стороны правой кабинки донесся вкрадчивый голос:
— Хаксли.
Леонардо вначале не сориентировался и промолчал.
— Хаксли! — настойчивее позвали справа.
Только после повторного призыва Леонардо сообразил, что зовут его.
— Кто это?
— Это я — твой друг Петерес Перараст.
С борта звездолета на Аруме сошли все. Лис, чтобы ускорить поиски Леонардо, приказал разделиться и прочесать выставочные залы, а сам пошел искать профессора Зарабу Араха в администрации института. Энтони с Коксом достались залы с надгробиями и генетическими мутациями. Подручные Шафта не противились — возможность хоть несколько минут побыть отдельно от отвратительной команды корабля радовала, как глоток свежего воздуха после отсидки в КПЗ плобитаунского комиссариата.
Совершенно не интересуясь уникальными экспонатами, Энтони с Коксом безучастно ходили за группой маленьких зеленых человечков с Сириуса–М. Экскурсовод — обычный человек, но такого же невысокого роста, как экскурсанты, — планомерно водил группу от одного экспоната к другому. Алиены следовали за гидом плотной группой, соблюдая строгую дисциплину. И так как посетителей в зале генетических мутаций больше не было, появление здесь Леонардо не осталось бы незамеченным.
Экскурсовод
Колба стояла последней в ряду сосудов, хранящих мутантов из разных уголков космоса. Рядом находился вход в тоннель к ангару–9. Толстая металлическая плита взрывозащитного люка высовывалась из паза сбоку, напоминая, что помещения музея раньше принадлежали военным. Зеленые индикаторы на панели управления подтверждали, что охранные системы содержатся в исправном состоянии и в случае непредвиденных обстоятельств достаточно разбить стекло и нажать красную кнопку, чтобы мгновенно изолировать помещение.
Экскурсовод подвел туристов с Сириуса–М к колбе. Работник музея с энтузиазмом принялся излагать историю экспоната. Тельце мутанта, плавающего в формальдегиде, как две капли воды походило на самих экскурсантов. Алиены заволновались, завороженно раскрыли рты и, поправляя наушники синхронного перевода, обступили колбу полукругом. Энтони с Коксом равнодушно встали позади.
— Жизнь временами чертовски неприятная штука, — изрек Энтони, глядя на мутанта, плавающего в колбе.
— Это точно, — согласился Кокс.
— Иногда она состроит такую задницу, что впору утопиться.
— Верно.
— Совсем недавно я обедал в Плобитауне, а сейчас приходится жрать незнамо что на загаженном камбузе пиратского звездолета. Прошло всего два дня, а мне кажется, что с того момента, как мы покинули Плобой, миновала вечность.
— Я с тобой согласен, Энтони. Корабельная еда — полный отстой.
— Из чего они только ее делают? Перерабатывают какашки, что ли?
— Черт их знает, но очень похоже.
— Даже у Мустафы шаверма и та чуть получше.
— Точно.
Экскурсовод повернул колбу вокруг оси, чтобы туристы увидели опухоль на крестце мутанта, возникшую в результате применения гена ящерицы в плодоовощной продукции.
— Команда подобралась под стать. — Энтони поморщился, словно от зубной боли.
— Верно говоришь, — закивал Кокс, — в команде Лиса одни уроды. Откуда он их только набрал?
— Эва Пиявка, чтоб ее. Ты хоть раз видел, чтобы она ходила?
— Нет. Не видел.
— Я тоже. Она постоянно стоит — то в дверях, то в коридоре, то у холодильника. Она хоть ногами шевелит — или летает, как призрак?
— Черт ее знает. Но ноги у нее что надо.
— Точно. — Энтони глумливо усмехнулся. — Если бы я не видел, как Эва поглощает пакеты с кровью, то вдул бы этой телочке.
— А ты видел, как Пиявка пьет кровь? — удивился Кокс.
— Она зубами вырывает кусок пластика и за раз всасывает все содержимое пакета.
— Да ты что!
— Точно! Сам видел. Такая, если укусит, — писец.
— Ужас.
— Сдается мне, что из всех самый безобидный — это Отварок. Он постоянно молчит и не дергается.