Звездный корсар
Шрифт:
Чаша? Откуда она? Разумеется, потусторонний мир — рефлекс больного мозга Куренного, голос подсознания человека, осудившего самого себя за никчемную, напрасно прожитую жизнь. И все же… быть может, он в самом деле очутился в каком-то вихре иного измерения. А сознание оформило странный случай в такую вот сказку о встрече с предками. Тогда кто же вручил ему чашу?
Холодок пробежал по спине Григора. Странная история. И страшная смерть.
Похищение Гали. Значит, кто-то знает о чаше? И о ее важном значении. Что это?
Проводник
Надо действовать! Ничто не остановит Григора. Началась Космическая Эра. В жизнь будут входить новые явления, аномальные события. Он попробует ухватиться за одну из сказочных нитей. И непременно развяжет узлы. А их много. Тысячи. Спокойствие, выдержка и любовь помогут…
Григор шел по улицам Подола, никого не замечая. Сосредоточился, словно держал где-то в сердце чашу с огненной жидкостью. Всколыхнешься — плеснут брызги на живое тело, причинят неимоверную, боль.
Что ожидает впереди?
Бездна. Туман. Ни пути, ни окоема. Только какие-то неясные очертания. Идти почти вслепую. Только вера, упование на удачу, интуицию, любовь. Быть может, она спасет, выведет, как нить Ариадны? Увы! Детектив и любовь!
Кто он — Меркурий с далекой системы Ара или Григор — сын Земли? Почему блуждает там и сям по неизмеримым тропинкам Вселенной, словно легендарный Агасфер, не находя покоя и утешения, желанной истины? И любимая, как фантом, как марево, исчезает за окоемом, и друзья летят на битву с призраками. И жутко ему в одиночестве, среди равнодушного необъятного мира…
Галя, Громовица моя! Горикорень, Сократ, Юлиана, Инесса, Владисвет, Чайка! Где вы, мифические друзья, братья из сказки? Где вас искать? Слышишь, любовь моя?
Найду ли я тебя в бурном океане жизни? Искра среди Беспредельности — вот твой ориентир. И нет иного.
Искра среди Беспредельности…
Глава 3. Меч Тьмы
Ариман разомкнул поле Тартара. Светоносная Беспредельность охватила его серебристой спиралью. Он протянул руки к далеким светилам, словно жаждал услышать какой-то ответ. Тоскливо вздохнув, опустил глаза. Возле ног струилась голубая вода, на волнах еле заметно качались прозрачно лазоревые цветы. Ариман всматривался в динамические упругие лепестки, а сознание блуждало где-то далеко, в неизмеримых глубинах Вселенной. Так он простоял под лучами звезд очень долго.
Прилет небольшого магнетолета вывел его из состояния оцепенения. Из люка вышел юноша с огненными волосами и холодными серыми глазами. Это был новый Космоследователь Ягу. Он медленно приблизился к Ариману.
— Что с тобою, Ариман? В полете я трижды пытался связаться по твоему личному коду, а ты молчишь!
— Извини. Не отметил, — буркнул Координатор.
— Почему?
— Задумался. В последнее время со мною это бывает. Оцепенение, равнодушие. Это самое страшное.
— Что именно?
— Равнодушие. Словно незримая паутина. Мозг стынет, нет
— Я тоже этого не понимаю, — отозвался Ягу. — Ведь еще недавно Ара была подхвачена потоком психоэнергии… Оттуда…
— Да. Так было, — медленно ответил Ариман, устало проводя ладонью по челу. — Теперь поток истощается.
— Ты догадываешься — почему?
— Они нащупывают пути к суверенности. Неужели не понимаешь? Там Космократоры, там люди Корсара.
— Но ведь они разобщены. Их энергия распылена…
— Аналитический Хроноцентр показал, что они неумолимо идут навстречу друг другу.
Магнит единства действует непрерывно. Это превалирует над любой программой.
Информацию приказа можно постепенно погасить, рассеять, веление любви — никогда!
— Это чудесно! — сказал Ягу, и в его взгляде мелькнул огонек одобрения.
— Что чудесно? — вспыхнул Ариман.
— Нерушимость любви.
— Какой? Для чего? — раздраженно спросил Координатор. — Ты ведаешь, какую беду принесла их «любовь» нашей системе? Они Мятежники и не заслуживают одобрения.
Ягу внимательно смотрел на Аримана, словно впервые видел его. Затем легонько дотронулся до руки.
— Послушай…
— Ну?
— А тебе не надоело?
— Не понимаю, — угрюмо буркнул Ариман.
— Вести эту космическую игру?
— Весьма надоело… обрыдло!
— Почему же…
— Что?
— Продолжаешь?
— Ты знаешь альтернативу?
— Не знаю.
— Ну вот. Не знаю и я. Надо сражаться. Беспощадно Сдвинуты с места космические силы. Мы уже не носители свободы воли, а рабы того действия, причина коего посеяна в предвечности. Быть может, именно эта схватка еще дает потенцию для бытия. И потом…
— Что?
— Я ненавижу…
— Тех?
— Да.
— Ариман! Ненависть никогда не строила. Она — вне Истины. Ты же помнишь основы Хартии…
— Прочь всяческие Хартии! — рявкнул Ариман ожесточенно. — О чем ты болтаешь?
Давно перечеркнуты принципы согласия и гармонии. Мы можем нынче полагаться лишь на силу, мужество, непримиримость. И ненависть, отрицание — самая страшная сила.
Знаю, знаю, что Хартия считает и ненависть — вне Истины. Впрочем, я сомневаюсь и в Истине…
— Как? — ужаснулся Ягу.
Вот так! — едко улыбнулся Ариман. — Ушедшие циклы эволюции Ары подарили нам множество расчудесных определений. Любовь, Истина, Красота, Совершенство. Наши предки, а затем и все мы не задумывались над глубинной сущностью всех этих жупелов. Мы могли говорить о совершенстве души и совершенстве разрушительного прибора, о любви к женщине, ребенку и любви к извращенным привычкам или мизерным вещам, о красоте цветка и красоте хищника. Мы приняли всю эту семантическую чепуху бездумно, как дети принимают сладости, и начали сосать, сосать, пока не стошнило. И все же — жаль выбрасывать. И мы досасываем до конца. Впрочем, придется выплюнуть, ибо нельзя же быть вечно детьми.