Звездный поход

Блиш Джеймс Бенджамин

Маккой повернулся спиной и продолжил мыть руки.

–  Ты ее получишь, - сказал он; но его голос был очень холоден.

Кирков способ освидетельствования Бирсов был прост, но радикален: он приказал им обоим подняться на борт корабля. Бирс неистовствовал.

–  Вы думаете, что можете сваливаться на нас, запугивать нас, вмешиваться в мою работу? И это - учитывая тот непреложный факт, что вы лицо, вторгшееся на мою планету…

–  Ваша жалоба принята к сведению, - прервал Кирк.
– Я прошу прощения за неудобство. Но столь же

непреложен факт, что нечто, чего мы не понимаем, убило одного из наших людей. Это может быть с таким же успехом опасно для вас.

–  Мы были здесь почти пять лет. Если бы здесь было что-то враждебное, мы бы уже знали об этом, не так ли?

–  Не обязательно, - сказал Кирк.
– Два человека не могут узнать все входы и выходы на целой планете, даже за пять лет - или за всю жизнь. В любом случае, одна из миссий “Дерзости” - защищать человеческую жизнь в таких местах, как это. В данной ситуации, мне приходится быть деспотичным и объявить дискуссию законченной.

Через короткое время после того, как они прибыли на борт, Маккой доложил, как движутся дела с анализами тканей трупа Дарнелла.

–  Это был шок, - мрачно говорил он Кирку по видеосвязи.
– Но шок самого необычайного рода. Электролиты его крови были в полном беспорядке: тяжелое истощение запасов соли - черт возьми, во всем его организме не было и микрограмма соли. Ни в крови, ни в слезах, ни в органах, нигде. Я ума не приложу, как вообще могла случиться потеря соли, не говоря уж о потери всей соли сразу.

–  Как насчет пятен на его лице?

–  Капиллярные кровоизлияния. Такие метки есть по всему телу. Они естественны при данных обстоятельствах - за исключением того, что я не могу объяснить, почему они должны были появиться в основном на лице, или почему они должны быть кольцевидными. Тем не менее, ясно, что он не был отравлен.

–  Тогда это оторванное растение, - сказал Кирк так же мрачно, как и Маккой, - это трюк - в криминальном, а не цирковом смысле слова. Уловка. Это предполагает тайный умысел. Я не могу сказать, что это мне нравится хоть чуточку больше.

–  Как и я, - сказал Маккой, отводя взгляд.

–  Ладно. Это означает, что нам не нужно терять время, допрашивая с пристрастием Бирсов. Я возьму это на себя. Кощей, это было страшное напряжение для тебя, я знаю, и ты две ночи не сомкнул глаз. Поэтому прими пару транквилизаторов и заваливайся в постель.

–  Со мной все в порядке.

–  Приказываю, - сказал Кирк.

Он выключил экран и отбыл в помещение, отведенное для Бирсов.

Но там был только сам Бирс. Нэнси пропала.

–  Я полагаю, она ушла вниз, - сказал Бирс безразлично.
– Я бы сам ушел, если бы мог добраться до вашего нуль-транспортера хоть на десять секунд. Мы не просили, чтобы нас здесь заключали в тюрьму.

–  Дарнелл тоже не просил, чтобы его убивали. Ваша жена может быть в серьезной опасности. Я должен сказать, вы выглядите поразительно невозмутимым.

–  Она вне

опасности. Вся эта угроза - плод вашего воображения.

–  Может, и труп - тоже плод воображения?

Бирс пожал плечами.

–  Никто не знает, что могло его убить. И вообще, все неприятности начались с вашего появления.

Было ясно, что говорить с ним дальше не было никакого смысла. Рассерженный, Кирк вернулся на мостик и приказал обыскать весь корабль. Но это не принесло никакого результата, не говоря уж о том, что персонал нуль-транспортера настаивал, что никто им не пользовался с тех пор, как группа вернулась из лагеря на корабль.

Итак, Нэнси найти не удалось. Нашлось, однако, нечто другое: еще один член экипажа, Барнхарт, лежал мертвым на двенадцатой палубе. Пятна на его теле были такие же, как и на теле Дарнелла.

Сбитый с толку и взбешенный, Кирк вызвал Маккоя.

–  Извини, что разбудил тебя, Кощей, но дело зашло слишком далеко. Я хочу допросить Бирса с использованием пентатола.

–  Хм, - сказал Маккой. Его голос звучал неясно, как будто-он еще не совсем оправился от действия транквилизатора.
– Пентатол. Сыворотка правды. Наркосинтез. Хм. Это потребует времени. И как насчет гражданских прав пациента?

–  Он может подать жалобу, если хочет. Иди и подготовь его.

Часом позже Бирс лежал на своей койке в полутрансе. Кирк напряженно склонился над ним; Маккой и Спок стояли за его спиной.

–  Где ваша жена?

–  Не знаю… Бедная Нэнси, я так любил ее… Последняя из своего рода…

–  Что вы имеете ввиду?

–  Странствующие голуби… бизоны… - Бирс тяжело вздохнул.
– Мне… плохо…

Кирк сделал знак Маккою, который нащупал пульс Бирса и заглянул под его веки.

–  С ним все в порядке, - сказал он.
– Сейчас он придет в себя.

–  Так что там насчет бизонов?
– спросил Кирк, чувствуя себя последним идиотом.

–  Их миллионы… прерии черны ими. Одно-единственное стадо покрывало три штата. Когда они двигались… это было как гром. Все это прошло. Так и здешние твари.

–  Здешние? Вы имеете ввиду - внизу, на планете?

–  На планете. Их храмы… возвышенная поэзия… Их были миллионы, а осталось только одно. Нэнси понимала.

–  Все в прошедшем времени, - прозвучал шепот Спока.

–  Где Нэнси? Где она теперь?

–  Мертва. Похоронена на вершине холма. Оно убило ее.

–  Похоронена! Но - когда это случилось?

–  Год… - сказал Бирс.
– Или два?.. Я не знаю. Все так запуталось: Нэнси и не Нэнси. Видите ли, им была нужна соль. Когда ее запасы кончились, они умерли… все, кроме одного.

Подтекст ошеломил Кирка. Следующий вопрос задал Спок:

–  Эта тварь притворяется вашей женой?

–  Не притворяется, - пробубнил Бирс.
– Она может быть Нэнси.

–  Или кем угодно еще?

–  Кем угодно. Когда оно убило Нэнси, я едва не уничтожил его. Но я не смог. Оно было последним.