Звездный поход
Шрифт:
Тишина.
Кирк чувствовал удары собственного сердца и невольно прислушивался к себе. Насколько он мог судить, с ним было все в порядке, кроме головной боли, которая, как он теперь понял, была у него уже больше часа. Он быстро, широко шагнул к консоли Юхэры и вызвал двигательный отсек.
Громкоговорители со щелчком включились, и голос Принцли неуверенно произнес:
– Здесь Принцли.
– Мистер Принцли, это капитан Кирк. Где вы?
– Сэр, я… я, кажется, в отсеке двигателей. Я… покинул пост, сэр.
Кирк вздохнул с облегчением.
–
– Да, сэр. Энергия, затем дверь - и отойти. Сэр, что происходит?
– Сейчас неважно, просто сделайте это.
– Да, сэр.
Кирк отключил экстренную герметизацию. Тут же послышался тяжелый катящийся звук открывания аварийных дверей между отсеками: будто камень откатывался от надгробья. Нажав на кнопку общей тревоги, Кирк закричал:
– Всех офицеров на мостик! Угроза крушения, шесть минут! Шевелись!
В тот же момент задвигались стрелки на силовом пульте. Принцли привел в действие машины. Секундой позже его голос, исполненный невинного раскаяния, сказал по общей связи:
– Теперь не будет танцев в кегельбане вечером.
Как только была установлена новая орбита вокруг распадающейся массы Хрюши, Кирк нашел время расспросить Маккоя. Медик выглядел измученным до предела, и не удивительно - его вахта была самой долгой. Но ответил он в своей обычной манере, вопросом на вопрос:
– Знаешь что-нибудь о кактусах, Джим?
– Только то, что и каждый. Они живут в пустынях и колются. Да, и еще некоторые из них запасают воду.
– Правильно, и последнее замечание - главное. Кроме того, кактусы, которые были в музейных витринах в течение пятидесяти или даже семидесяти лет, иногда изумляли музейных смотрителей тем, что пускали ростки. Египетская пшеница, что была в могилах в течение тысячелетий, иногда тоже давала ростки.
Кирк терпеливо ждал. Маккой дойдет до главного, когда сам сочтет нужным.
– Оба этих явления происходят по причине специфической формы накопления, называемой “связанная вода”. Обычные неорганические кристаллы, как например сульфат меди, часто содержат воду, рыхло связанную с их молекулами; это кристаллизационная вода. С ней сульфат меди - хорошенький голубой самоцвет, хотя и ядовитый; без нее - ядовитый зеленый порошок. Ну а органические молекулы могут связывать воду намного более тесно, делать ее действительно частью молекулы, а не просто рыхло связанной с ней. По прошествии многих лет, эта вода выходит из соединения и становится доступной для кактуса или зерна пшеницы как жидкость, и тогда жизнь начинается снова.
– Нехитрый механизм, - сказал Кирк.
– Но я не вижу, как он мог убить всех нас.
– Все дело было в том образце жидкости, который захватил с собой мистер Спок - там присутствовал катализатор, ускоряющий связывание воды. Если он не имеет к чему прицепиться, он будет цепляться
Как только я осознал, что происходит, я должен был найти способ “отравить” катализ. Вещество хорошо растворимо, легко передается через пот, кровь, или любую другую биологическую жидкость; а ведь катализаторы не принимают участия во всякой химической реакции, которую ускоряют, так что в исходном количестве он всегда присутствовал, поддерживая ход реакции. Я думаю, данный катализатор может даже размножаться, неким вирусоподобным образом. Как бы то ни было, работа состояла в том, чтобы изменить химическую природу этого катализатора - отравить его - так, чтобы он не мог больше ускорять эту реакцию. Я едва нашел вовремя подходящий яд, и, как я говорил лейтенанту Юхэре через стену, я не был уверен, какое действие окажет сам яд на здоровых людей. К счастью, никакого.
– Великая Галактика, - сказал Кирк.
– Это напомнило мне кое о чем. Спок отпросился с вахты по состоянию здоровья как раз перед началом самых беспокойных минут, и не вернулся обратно. Лейтенант Юхэра, вызовите каюту мистера Спока.
– Да, сэр.
Щелкнул выключатель. Из интеркома понеслось завывание, напоминавшее нечто арабское - звук вулканитского музыкального инструмента, на котором Спок любил упражняться в своей каюте с тех пор, как на борту не осталось никого, кто бы мог это слушать. Вплетаясь в этот шум, грубый голос Спока проникновенно напевал вполголоса:
Элэб, вес-круниш, спрай пу ристу,
Ор эн о лйиик майиир ауо-о-о…
Кирк поморщился.
– Я не могу сказать, все с ним в порядке или нет, - сказал он.
– Как и никто, кроме другого вулканита. Но, поскольку он не на дежурстве с момента объявления тревоги, может быть, твой антидот сделал с ним нечто такое, чего не сделал с нами. Иди-ка лучше осмотри его.
– Как только я найду затычки для ушей.
Маккой ушел. Голос из каюты Спока продолжал:
Риджии, бебе, и салку пирту,
Фрор от…
Голос поднялся до исполненной страсти кульминации, и тут Кирк отключил питание. Чем это, лучше слушать “Тебя я, о Кэтлин, домой вновь возьму”.
С другой стороны, если Принцли звучал для Спока, как теперь звучит для Кирка споковское пение, может быть, Спок и не нуждался в другой причине для того, чтобы чувствовать себя нехорошо. Со вздохом, Кирк уселся обратно смотреть последние конвульсии Хрюши. Планета выглядела теперь разбухшим, неправильной формы облаком пыли, и удивительно напоминала на экране разрушающийся человеческий мозг.