Звёздный свиток
Шрифт:
На мерно движущейся поверхности Фаолейна плавно покачивается парусная барка, в ночном небе ярко горят звезды. На кровати лежит Палила корчащаяся в схватках. Появляется Янте, ее губы беззвучно шевелятся; выходящая из каюты Андраде видит, что принцесса сидит рядом с любовницей Ролстры и гладит ее руку. Крутая, темная лестница; узкая, тусклая комната, в которой под присмотром Пандсалы рожают две женщины. Третья неистово прижимает к груди новорожденного. Андраде делает для рожениц все, что может, а потом идет на палубу. Темнота тошнотворно вращается вокруг нее.Кажется, что испещренная звездами вода
На мгновение два воспоминания перекрывают друг друга: на лицо доброго моряка накладывается лицо зеленоглазого Щупа настоящего отца Масуля.
Запертая дверь каюты Палилы. В коридоре толпятся женщины, которые пытались помочь роженице. Андраде стучит в вырезную дверь, ее кольца мерцают в свете висящего неподалеку фонаря. Внезапно дверь распахивается настежь.
В проеме стоит улыбающаяся Янте, держа в руках фиолетовый сверток.
Палила лежит, откинувшись на подушки, и триумфально улыбается. Андраде оборачивается и видит, что Янте исчезла. Она торопится в коридор. Там стоит Янте с ребенком. Принцесса отводит от крошечного личика край одеяла. Внезапно появляется Пандсала, держа в руках другого младенца, завернутого в такое же расшитое золотом фиолетовое покрывало. Ее лицо застывает от ужаса при виде Андраде.
Узкий проход заполняет фигура Ролстры — высокого, широкого в плечах, с горящими зелеными глазами. Пока Андраде смотрит на него, Янте, Пандсала и дети, которых они держат в руках, исчезают из поля ее зрения.
Все пятеро и двое младенцев в фиолетовых покрывалах остаются в каюте одни, Андраде забирает одного из новорожденных. Палила кричит, Ролстра подносит канделябр к волосам своей любовницы, та превращается в живой факел, а ребенок в руках Андраде протягивает блестящие ноготки к ее глазам…
Ее схватила какая-то посторонняя сила, в мозг вцепились когти дракона. Андраде не смогла удержать видение, которое закружилось, рухнуло и снова соединилось с пламенем. Она вскрикнула от раскалывавшей череп мучительной боли. Чуждая, злобная, неистовая сила прикоснулась к мозгу Андраде и принялась рвать его в клочья, изгоняя цвета фарадимов; то, что добавляло ей силу, исчезло. Осталась одна Андраде с отравленной дранатом кровью и глазами, ослепшими от падавшего на землю света звезд.
Умная Андраде, сказал насмешливый голос в ее мозгу. Слишком умная! Дерзнувшая воспользоваться моей силой! Теперь узнай, что такое настоящее колдовство!
Она закричала, упала на колени, обеими руками вцепилась в горящую огнем голову и кричала, пока не потеряла голос.
При первом же крике Андраде круг распался. «Гонцы Солнца» шатались, некоторые падали на траву, других поддерживали перепуганные принцы. Мааркен с трудом доковылял до Холлис, которая без чувств лежала у ног Мийона. Поль с дико блуждавшими глазами вцепился в тихо стонавшую от боли Тобин. Рохан, который едва успел подхватить оседавшую на землю Сьонед, громко звал Чейна и Оствеля. Рев бушевавшего пламени перемежался жуткими воплями.
Уриваль, девять колец которого заполыхали пламенем, стоило только Андраде приняться за работу, первым вырвал свои цвета
Риян, Андри, даже не стоявшие в круге Пандсала и Аласен — все фарадимы готовы были лишиться чувств от внезапной мучительной боли, причины которой не мог понять никто из них. Распутавшееся плетение Андраде превратилось в хаос цветов. Мокрая от пота Сьонед билась в объятиях Рохана, пытаясь распутать слепящий вихрь узоров, которого не видел никто из не владевших даром. Поль, передав Тобин в сильные руки Чейна, сделал несколько мучительных шагов к матери и обвил руками ее талию. Она вскрикнула, крепко прижала к себе его белокурую голову и принялась первым делом выпутывать из клубка сверкающие цвета сына. Вскоре он опустился на траву — потрясенный, трепещущий, но спасенный.
Сьонед отчаянно торопилась успеть закончить работу, пока к затемненному сознанию фарадимов не подкралась угрожающая тень. Она бешено вырывала клочья черного тумана, в которых почти терялись изящные узоры спектров «Гонцов Солнца». Наконец по телу прошла судорога, и она забылась в объятиях Рохана…
Пламя внезапно погасло, словно накрытое гигантской ладонью, и Сегев тут же рухнул наземь. Никто не обратил на него внимания: его реакция ничем не отличалась от реакции Других «Гонцов Солнца». Но только он один знал: Мирева наконец отпустила его и погасила пламя, которое разожгла благодаря ему. Он лежал рядом с остальными, тяжело дыша и прислушиваясь к готовому замереть биению собственного сердца.
Принц Ллейн захромал туда, где в объятиях Уриваля лежала Андраде, с трудом опустился на колени и поднял ее безжизненно висевшую руку. Гордое лицо старика сморщилось от горя.
К Рохану, склонившемуся над женой и сыном, подошли Чадрик и Аудрите. Он отмахнулся от их сочувственно протянутых рук, с ужасом глядя на мертвенно спокойное лицо Сьонед и дрожащее тело Поля. Аудрите бормотала что-то успокаивающее, но в глазах ее застыла тревога. Чадрик сжал плечо Рохана и сказал:
— С ними все будет в порядке. Ты нужен другому человеку.
Рохан поднял глаза, посмотрел туда, куда указывал взгляд Чадрика, и увидел лежащую Андраде. Он крепко зажмурился и затряс головой, не желая осознавать увиденного. Затем Рохан открыл глаза… Он нежно притронулся к волосам сына, к изуродованной шрамом щеке Сьонед и пошел к Андраде.
Беспомощная, задыхающаяся Аласен всхлипывала в объятиях Оствеля. Давви поддерживал Клуту, пепельное лицо и стеклянные глаза которого говорили о потрясении, мало чем отличавшемся от шока «Гонцов Солнца». Взгляд опытного воина, привыкшего в пылу битвы отличать друга от врага, машинально замечал все: Сорина, склонившегося над братом-близнецом; Лиелла и Киле, отпрянувших при виде идущего мимо Рохана; повисшую на руке Халиана и готовую забиться в истерике Чиану; скорчившуюся на земле, обхватившую собственные колени Пандсалу; Тобин, лежащую в объятиях мужа; Костаса и Чейла, помогающих подняться пришедшему в себя Рияну; сбившихся в кучку, испуганных Велдена, Кабара и Пиманталя.